После того как они стали жить вместе, он стал проявлять физическое насилие. Синяки на маминой коже появлялись все чаще, а оправдания, вроде «Врезалась в дверь» или «Споткнулась на лестнице», становились все менее правдоподобными.
Я боялся Андреаса, боялся за маму и страдал от собственной беспомощности. Я сидел в своей комнате и делал вид, что не слышу ее плача, звуков ударов и криков. В основном ссоры, кажется, были связаны с ревностью Андреаса: если мама осмеливалась куда-то пойти без него или вести какую-то жизнь, никак его не касающуюся, он воспринимал это как угрозу. Не то чтобы он был большим любителем выпить, но иногда он напивался, а потом набрасывался на нее с кулаками. Я ненавидел себя за то, что не могу ее защитить. Вместо этого я прятался или уходил гулять с приятелями и пил одну банку пива за другой в попытке заглушить свои страдания.
Как и большинство абьюзеров, Андреас извинялся, ласково разговаривал с мамой и уговаривал ее остаться, обещая, что такого больше не повторится. И какое-то время оно не повторялось. Мы жили обычной жизнью, но я все равно был как на иголках. И, разумеется, насилие снова возвращалось.
Однажды из своей комнаты я услышал жаркий спор и прокрался по коридору к гостиной, но внутрь не зашел. Нужно ли стучать, прежде чем зайти? Или пошуметь, предупреждая о своем приходе? Может, мне нужно просто ворваться внутрь? Я поколебался, не зная, что делать, потом просто зашел.
Мама сидела на диване, а Андреас навис сверху, размахивая перед ее лицом чем-то, смахивающим на лампу. Они оба остановились и посмотрели на меня. Я уставился на них широко раскрытыми от ужаса глазами. Уже в своей комнате мне пришла в голову мысль, что я вовремя зашел и этим спас маму. Помнится, я думал еще о том, что хуже жизнь уже не станет, вне зависимости от того, что ждет меня впереди.
На следующий день Андреас позвал меня на долгую прогулку под каким-то дурацким предлогом. Он поведал мне слезливую историю о том, как его били родители. Я особо не вслушивался. Мне казалось, остается лишь смириться с происходящим, как бы я ни относился к Андреасу. Он был мерзавцем, но в то же время большим взрослым мужчиной, а я по-прежнему оставался тощим пацаном. Бесспорно, он бы надрал мне задницу. Возможно, я и «спас» маму в тот раз, когда зашел в гостиную, но были и другие разы, после которых у нее оставались травмы. Например, повреждение глазницы. Да, Андреас был тем еще подонком.
Мама жила с ним много лет. Мне было шестнадцать, когда у них родился общий ребенок, моя сестра Вероника. С появлением Вероники насилия стало меньше. Сестренку я любил так же сильно, как ненавидел Андреаса. Спустя много времени после того, как я от них сбежал, мама набралась смелости уйти от него. Но мои воспоминания никуда не ушли и преследовали меня еще много лет.
Если дома я вел себя примерно, то мое поведение в школе ухудшалось. В школе-интернате, где я учился, был особенно авторитетный учитель, с которым я постоянно конфликтовал. На ночь я читал учебники по географии – изучение внешнего мира помогало мне сбежать из моего собственного. Однажды ночью этот учитель застал меня за чтением при свете фонарика, отобрал учебник и отстранил меня от занятий. По своей натуре я не злой человек, но тогда я полностью потерял контроль.
– Иди к черту, гребаный придурок! – в ярости выкрикивал я все ругательства, которые приходили мне на ум. – Я тут пытаюсь хоть чему-то научиться, а ты можешь засунуть свою гребаную школу себе в задницу!
После года учебы в школе-интернате меня попросили уйти и оттуда тоже. Вот так я оказался в возрасте семнадцати лет без образования за плечами, без планов и совершенно без понятия, что делать со своей жизнью.
Два
Работа на кухне – верный путь к катастрофе для начинающего алкоголика
Мама всегда любила и поддерживала меня, но маленькая Вероника требовала от нее много внимания и заботы.
Мой прекрасный папа никогда на меня не сердился, хотя имел на это все основания. Уверен, он был страшно разочарован во мне и беспокоился о моем будущем. Папе хотелось, чтобы я освоил какое-нибудь дело и мог сам себя обеспечивать, поэтому он посоветовал мне поступить в кулинарный колледж в Дублине, в то время как мои одногодки подбирали себе университеты. Папа был заядлым кулинаром, и в какой-то момент я тоже проявил интерес к готовке. Я частенько рассматривал одну из его старых кулинарных книг и обнаружил, что даже приготовление обыкновенной пасты с курицей может иметь терапевтический эффект. Все это нарезание, помешивание и приготовление чего-нибудь вкусненького усмиряло пчелиный рой в моей голове.