Спрятал Камбуз пистолет в бардачок, завел машину и отправился в ОВД.
Проследовавший за ним Топков удивился, когда бандит тормознул у здания, куда лейтенанту и нужно было на работу. Еще более впечатлило Гену, как Камбуз гордо вылез из машины, выпрямился и почти по-строевому зашагал внутрь.
Топков выбрался на улицу и побежал за Камбузом в ОВД, чтобы того не перехватил кто-нибудь посторонний. В коридоре он окликнул его:
— Вы к кому?
Камбуз вздрогнул и обернулся, забегав глазами на небритой физиономии.
— Да я тут к одному… Костенцов, вроде, ему фамилия.
— Кострецов?! Пойдем, провожу.
Следующим удивился капитан, увидев, что в комнату заходят Камбуз и Топков. Гена предупредительно сказал:
— Этот товарищ хотел вас видеть. Я его в коридоре встретил.
Кострецов понимающе кивнул. Гена вышел, плотно закрыв дверь.
— Садись, Андрей, — пригласил Камбуза капитан, — закуривай, рассказывай, какая нужда привела.
— Вот именно, что нужда, — проговорил Камбуз, он же Андрей Тухачев, и взял сигарету из пачки на столе. — Гриню Духа и кореша моего Веревку завалили.
— О Веревке знаю, а насчет Грини откуда у тебя уверенность?
Камбуз махнул рукой.
— Да я сам эти дела раскрутил не хуже ментов. Улыбнулся капитан.
— Даже — лучше нас, о Грине-то мы ничего толком не знаем.
Камбуз зажег сигарету, бросил спичку в пепельницу, подымил, собираясь с мыслями, и начал излагать результаты своего розыска.
Закончил сообщением:
— О завале Веревки я сам вам и звонил.
Капитан поинтересовался:
— Красный «пежо» у Вахтанга от вашей бригады?
— Ага. Мы его с Веревкой посреднику отогнали, а потом он через кого-то Вахтангу достался.
Резюмировал Кострецов:
— Все складно, но о том, что именно Вадик убил Гриню и Веревку, точных сведений у тебя все же нет.
— А какие ж вам еще надо?! За «ниссаном» Вадик вместе с Гриней ездил — Дух пропадает. А через день заваливают Веревку, который о той поездке знает и после нее Вадика пас. Теперь я на очереди.
— Это тебя больше всего и волнует.
— Конечно. За тем и пришел. Братва меня прикрывать не будет.
— А мы-то, Андрей, что можем сделать? Местопребывание Вадика нам тоже неизвестно. Не охрану же тебе выделять. Мы ею и свидетелей, настоящих очевидцев преступлений, не в состоянии обеспечить.
Камбуз просительно перекосил физиономию.
— А спрячьте меня.
— Куда?
— Да хоть в камеру, пока Вадика не отловите. Только — в одиночную.
Кострецову надо было, чтобы Камбуз на воле живцом крутился для приманки Вадика, и он ответил:
— На каком основании я тебе камеру предоставлю? Да еще одиночку? У нас все забито… Ты, Андрей, не тушуйся. Как тебя Вадик может достать, если еще не достал? В крайнем случае уезжай из Москвы. Отсидишься где-нибудь, пока мы Вадика заловим. Доказательства по убийству им Грини и Веревки у тебя, правда, косвенные, но достаточные, чтобы его задержать и допросить.
Камбуз зло сплюнул на пол.
— Чуял же я, что ментовка меня кинет! Не ходил я сюда, и ноги моей тут больше не будет.
— Не зарекайся, — внушительно произнес Кость. — Сюда могут и привести.
Вскочил Камбуз, вышел, хлопнув дверью.
В комнату сразу же заглянул Топков. — Гена, — скомандовал капитан, — мотай за Камбузом. Веди его дальше и докладывай. С обеда я тебя кем-нибудь сменю.
Гена кивнул и припустился по коридору.
Камбуз, выйдя на улицу, поглядел на еще ласковое осеннее солнышко и решил: прежде чем бежать из Москвы, надо ж и похмелиться после вчерашнего перебора у Вахтанга.
Он двинул в пивную на Банковском. Там он взял стакан водки, два пива и основательно закусить. Выпил, стал с удовольствием есть, прихлебывая пивцо, и снова вспоминать сладко оживший образ синеглазой Нюськи с торчащими сосками.
Вадик этим утром охотился за Камбузом на Чистых прудах. При всем явном дилетантизме этих толстого и тонкого, он не мог представить, что вчера Камбуз снова заторчит в засаде, которая уже угробила его напарника. Так что к Вахтангу киллер и не подумал заглянуть.
Он проехал на Чистяки и остановил «ниссан» неподалеку от Покровских ворот напротив Чистопрудного бульвара. Вадик хорошо ориентировался в этом районе и решил начать поиски Камбуза с пивной на Покровке, которая как бы увенчивала близлежащую «пьяную» территорию.
Киллер был малоузнаваем: наклеил усы и бороду, надел парик, подгримировался, что состарило его лет на десять. В затрапезном виде Вадик вышел из машины, ссутулился и, поглубже сунув руки в карманы заношенной куртки, направился в пивную.
Там Вадик взял кружку и встал ближе к углу, в котором кучковалась хмурая с похмелья золотая рота. Среди алкашей выделялся Кеша Черч, которого слабо взяла единственная кружка пива, на каковую едва наскреб. Черч нервничал: то что-то доказывал собеседникам, то цеплялся к их словам, ругаясь. Собеседнички — большинство из них еще и глотка не сделало — вяло реагировали. Вадик видел, что этот босяк тут влиятелен, и решил с ним подружиться.
Приблизился Вадик к их столу, небрежно поставил наполовину отпитую кружку на край и актерски приветствовал шатию хриплым голосом:
— Здорово, браты!
Взгляды всех приковались к его кружке.
Самым несчастным тут был Валя Пустяк, которого выгнала его последняя хозяйка Нинка. Он дошел до того, что дни напролет стоял по пивным, выпрашивая выпивку. Пустяк, носивший подлинную фамилию — Пустяков, как и Черч, был стукачом Кострецова, но о деятельности друг друга осведомители не подозревали. Валя не выдержал и ноюще воззвал к Вадику:
— Братан, дай допить.
Вадик пододвинул ему кружку. Пустяк схватил ее двумя грязными ладонями, запрокинул и судорожно выхлебал.
— Пиво разве ж лечит?! — глубокомысленно сказал перевоплощенным глухим голосом Вадик. — Только водочка спасает.
Братия уныло выслушала его замечание. Кеша бросил:
— Поднеси, коль такой умный.