Голос один – ну, а голосу много простится,Много даётся, но многое им выдаётся.«Я про людей нынче думаю, что про них знаю?Как вы живёте – так мало, так век ваш недолог,
Но вы вдыхаете полною грудью, не страшноВам? Увяданье и смерть впереди, но – смеётесь».«Вот потому, что нас ждёт это всё очень скоро,Громче смеёмся и ярче живём, и вдыхаем
Счастье и боль. Наша боль-то, как мы – преходяща,Счастье короткое слаще веков наслажденья.Но и тебе это, воин, конечно, знакомо.Можешь ты пасть в смертной битве и стать меня младше».
«В чёрное время судьбина у эльфов иная…»«Пусть бы тебя пронесла эта злая судьбина!Лучше ты пой – хоть и этой эльфийке любимой!Будет твой голос на свете – и свет станет ярче…
Пусть про меня даже ты никогда и не вспомнишь…»«Странно мне было б когда позабыть эту встречу,Мне так отрадно хранить тебя ночью безмерной!Кто только будет хранить тебя в злую годину…
Дева, Альне, этот лес покажу тебе завтра,Знаю я в нём каждый угол и каждую ветку,Хочешь, свезу тебя к озеру звёздного света,Там не бывал человек – значит, будешь ты первой!
Гостья, желанная эльфам, язык ты наш знаешь,Слушаешь песни, внимаешь и звёздам, и морю,Может быть, озеро дивные страны покажет,Звёздное небо оно отражает к полудню,
Может судьбу показать, может предков великих,Если захочет – а я попрошу ради гостьи…Озеро наше эльфийским полно чудодейством,Скрытое в чаще; к нему приезжаем мы редко,
Несколько раз за столетье, и то нужен поводИли вопрос. А однажды привозим невесту,Чтобы венец увидать над собой и любимой —Лилии белые или шиповник колючий.
Озеро знает, его ни за что не обманешь,Выбрал невесту – бери и венец, что поделать…Мне позволяет бывать оно чаще и дольше,Мне позволяет смотреть на другие планеты,
И прозревать красоту предзаморского края.Песни ты ждёшь ещё? Правда, спою тебе… Что-тоНовое мне навевают деянья людские…
Лист, оторвавшись, вернуться на ветку не можетОн навсегда покидает и древо, и небо.Тех, кто остался – полёт его смертный тревожит.Тот, кто летит – не желает иного исхода,Короток век его, выбрал он новую участь,Тот, кто летать не умеет – пусть держится крепче,Тот, кто готов умереть – тот летать научился».
И, пока пел он, рассвет занимался над лесом.Светлым лучом по деревьям скользнуло, и отблескСолнца в его волосах заиграл золотистых,Оба вскочили, впервые друг друга увидев.
Юноша? Муж? То ли воин суровый эльфийский,То ли певец он – и стройный, и тонкий, и сильный,Обруч с алмазом блестит в волосах его длинных,Смотрит он так, что зажмуриться впору, пронзает
Взором лучистым. Но дева глаза не отводит.Он её видит – и так, как увиделась ночью,Чистой и дерзкой, горячей и строгой, и смелой,Но ещё нежной, и жаркой, как солнце дневное.
И, удержаться не в силах, Леир наклонился,Только слегка прикоснулся к виску он губами,После – к щеке, и рукой обнимая неверной,Волосы тронул Альне, развивая в них кудри,
В шею целует, целует уже её в губы,И оторваться не может от девы желанной.Но за спиной раздаётся коня его ржанье —Впору опомниться… Быстро Леир отвернулся
И отошёл, и не знает, куда ему деться,Что с ним случилось. Но помнит одно – невозможноДаже и думать ему о нежданном порывеИ о запретной для эльфа судьбе, о царевне —
Хрупком листке однодневном на древе желанья.К матери надо ему возвратиться, к невесте.Он обернуться не может, вперёд сделать шага…Сзади послышался голос – спокойный и звонкий,
Но показалось, как будто звучали в нём слёзы:«Друг мой, Леир, обещал показать ты мне ночьюЗвёздное озеро. Может, сейчас и поедем?»Не устыдила его за порыв недостойный,
И говорила она, словно не было вовсеНи поцелуя, ни взгляда – всё это приснилось!Что-то у эльфа в душе оборвалось… НавечноС голосом этим утеряна прежняя радость.
Новую – горькую, терпкую, пряную радостьВ сердце царевич обрёл вместе с болью смертельной.«Нет, не смогу, – отвечает он тихо и глухо, —Дома нас ждут, а отец тебя с вечера ищет.