— И что же ты так себя запустила? Выглядишь лет на сорок пять.
Я чуть не подавилась. Я правильно его поняла? Все-таки по-английски я не разговаривала давненько. Он что, грубиян? Про такт этому мужчине явно никто не рассказывал. Я растерянно молчала, не зная, то ли ответить резко, то ли начать оправдываться. За меня вдруг ответил Фред.
— Алан, у Алисы была тяжелая ситуация, она пережила нападения и долгий восстановительный период, осложненный кучей финансовых и семейных проблем.
— Фред, ты же меня знаешь, эмпатия – это не мое. Мне не важно, что у девушки за спиной, я уже сейчас вижу, какой она может стать, если не будет лениться и будет меня слушаться.
Алан зашагал в дальний угол зала, где под окном стояло несколько пластиковых стульев. Я во все глаза смотрела на него. Мужчина подхватил со стула лежащий там скетчбук немаленького формата, сам стул вынес в центр зала. Почти силой усадил на него меня, а сам встал рядом и начал быстро что-то рисовать в альбоме, то и дело бросая на меня взгляд. Все это было настолько неожиданным, что я, округлив глаза посмотрела на Федора, так и оставшегося стоять у двери. Тот поднял большой палец вверх, давая понять, что все идет как надо. Но у меня было полное ощущение, что сейчас творится не пойми что. Через некоторое время Алан закончил свой рисунок и показал мне результат.
— Вот такой ты должна быть, детка.
Я взглянула и ахнула. Передо мной был бегло, но неплохо выполненный портрет. На нем была я. Я прежняя. С красивым лицом и милой улыбкой. Немного старше, чем на фотографиях в соцсети, где я навсегда осталась веселой восемнадцатилетней девчонкой. Наверное, вот такой я и была бы сейчас, если бы тогда не случилось то, что случилось… Я подняла глаза, на Алана. Второй раз за пять минут этот человек наступил на мою больную мозоль. Я давно не такая, я невероятно далека от нарисованной им девушки. Я похоронила ее в себе вместе с воспоминаниями своей беззаботной юности.
— Эта девушка умерла несколько лет назад. Ее не вернуть.
— Тогда считай меня некромантом, — хохотнул Алан, — В ближайшее время мы займемся воскрешением к жизни этой красотки. Только ты должна сама захотеть снова стать такой, будет нелегко, но я помогу. Решай сейчас, ты хочешь провести жизнь в изуродованном оплывшем теле или воспользуешься шансом и возродишься к жизни вот такой? — он потряс передо мной альбомом.
— Такой, — еле слышно произнесла я, — Если это возможно.
— Пфф… детка, поверь, я и не таких чинил. Только и ты должна постараться. Хорошо, пчелка моя?
— Да, — улыбнулась я.
— Отлично, тогда пятнадцать кругов по залу, а мы с Фредом пока обсудим детали.
— Что? – как-то очень резко он перешел от слов к делам, я опешила.
— Поднялась со стула и бегом! – гаркнул на меня Алан.
Я как ужаленная подскочила и рванула нарезать круги. Хотя, наверное, слово «рванула» не совсем отражал характер моего бега. Уже через минуту неспешного бега я еле дышала, а впереди было еще тринадцать кругов. Когда я добегала восьмой круг, то чувствовала, что вот-вот свалюсь. Алан периодически подгонял меня словами «Давай-давай, пчелка!», «Поднажми, детка», за что мне хотелось ответить ему какой-нибудь гадостью. Но мой английский, видимо, был не настолько хорош и кроме совсем уж неприличных выражений, растиражированных американскими фильмами, в голову ничего не приходило. Поэтому я скрипела зубами, пыхтела, отдувалась и продолжала бежать. Пятнадцатый круг я добежала едва дыша и не чувствуя ног, была вся мокрая и красная.
— Отлично, маленькая пчелка, лети сюда, — подозвал меня Алан, — Мы с Фредом поделимся с тобой планами твоего воскрешения.
Лети сюда? Он явно издевался. Я доползла до них и была невероятно счастлива, что мне разрешили сесть.
— Алиса, — не без жалости во взгляде обратился ко мне Федор, — Алан берется за вас, вам повезло.