Назначение
4 февраля, 1787 год, Санкт-Петербург, еженедельный Воскресный бал при дворе Екатерины второй, сиречь Великой. Поздний вечер.
- Вы знаете этого Соловьева? - молодая девушка мило потупила глаза и промолчала, легонько помотав хорошенькой светлой гладко убранной головкой, с незамысловато уложенными сзади и, не иначе как по примеру императрицы, скромно украшенными голубой ленточкой. - Ах, как жаль! Я хотел поведать вам, насколько он самоуверенный и любящий бахвальство юноша! Право, это же такой известный случай!
Девушка только нетерпеливо похлопывала чуть раскрытым веером по своей белой изящной ладошке. Глеб, тягостно ожидая начало бала, только усмехнулся - оказывается, он хвастун, о чем он в жизни и не знал. Даже бы не подумал.
- Он недавно при дворе, возведен в чин лично Светлейшим князем Потемкиным! - Глеб зевнул, аккуратно прикрыв рот рукой. Знали бы, каким именно образом он здесь оказался - не подумали даже пикнуть в его сторону.
Дама легко улыбнулась и немного погодя, сделав вид что увлечена чужим разговором отошла от зарвавшегося гусара. Глеб увидел, как перед своим уходом она держала свой тонко сделанный белый веер закрытым и у левого локтя, что значило недоверие к его словам.
Глеб отвернулся от него, поправив свой мундир, более не обращая внимания на других гостей.
Вдруг все зашевелилось: бархатные, шелковые и шитые золотом платья разошлись в стороны, заиграла музыка, кажется, полонез, и двери из другой комнаты наконец-то растворились
Императрица вошла в зал в необыкновенной для подобных торжественных моментов тишине - перестали шуршать даже многочисленные пышные юбки, не бряцали трости и не скрипели корсажи, все затаили дыхание, во все глаза смотрев на государыню.
Глеб тоже замолчал, приняв то самое отсутствующее выражение лица, когда человек резко бросает все свои дела.
Шла она величаво, кланяясь направо и налево, чуть склоняя седую голову вниз.
А вывел ее новый фаворит, Дмитриев-Мамонов, он же "ни то ни се" при дворе. Глеб уже знал, что его страшно недолюбливают за излишнюю серость и лицемерие, но сам не чувствовал к нему абсолютно ничего.
Платье Екатерины было ярко-зеленым, модного цвета "парижский зеленый", с толстой атласной лентой на массивном императорском поясе, таким же изысканным оттенком зеленого, кружевным отворотом воротника, открывающим массивную грудь. Поверх платья шла длинная пурпурного бархата мантия, отороченная горностаем. Ее несло сразу четыре пажонка, с самодовольными выражениями на юных чистых личиках и в таких же чистых мундирчиках с сапожками. На голове императрицы была искусно сделанная высокая прическа, с яркими малахитовыми камнями, на шее сверкало ожерелье из тех же камней, оправленных золотом, а на ушах серьги из того же малахита...
- Вот зачем я здесь... - прошептал Глеб, поправив белые замшевые перчатки.
Ему нужно попасть туда, где эти камешки добыли, иначе конец его офицерской чести...
Все дышало роскошью и, казалось, весь Зимний вздохнул от вида этих камней, украшающих шею и уши самой Екатерины. Глеб тоже вытянул шею, желая посмотреть на самодержицу, но ничего не увидел за высокими прическами дам.
За императрицей стайкой выплыли ее придворные девицы, все в одинаковых нежно-голубых платьицах и с такими же одинаковыми зачесанными волосами и улыбками на томных, напудренных лицах.
Не женатые офицеры, желающие войти в гарем любвеобильной императрицы гусары лейб-полка Ее Величества, подпоручики осторожно пригласили их на первый, открывающий бал танец.
Глеб тоже пригласил какую-то даму, вроде в красном платье, а может быть в белом, или зеленом.
Ему было не до этого.
***
Когда Глеба представили императрице, он был уже порядком вымотан суетой бала и бессмысленностью происходящего вокруг торжества. Шуршание пышных юбок, цоканье каблучков по дубовому паркету и глупые речи самодовольных мужей, размышляющих о новой войне с Османской империей и Римом утомили его донельзя.
Екатерина предстала перед ним раскрасневшейся от шампанского пожилой женщиной - ее грудь так и потрясывалась от легкого и тихого смеха. Глеб заметил, как она внимательно и чуть лукаво буравила именно его взглядом лучистых, вовсе не старческих светло-серых глаз.
- Именем её Императорского Величества, Глеб Варламович Соловьев, Светлейший Князь из Рязанского наместничества, Корнет Гусарского лейб-полка Ее Величества! - Глеб поцеловал ее ладонь, прямо в огромное малахитовое кольцо.
- Здравствуйте, mon cher prince. [мой дорогой князь, фр]. - она церемониально чуть наклонила голову, только и зазвенели тяжёлые серьги.