- Это уже твоя придумка, шаманка. - сказала она совсем тихо, отведя взгляд. Рыжая увидела в них печать скорби: только по кому, по себе?
Так она это я. Что же будет в будущем такого, что эта черная так страдать будет? Тьфу ты, какая черная! Я это она! - подумала рыжая Авъя.
- А где мы сейчас? - пытаясь перевести тему разговора, спросила Авъя.
- В твоей, пока еще живой голове. - она улыбнулась краешками губ.- Минут через шесть, ты уж точно помрешь. Она протянула руку к щеке Авъи, зачем-то мягко ее потрепав.
***
Палач на нее не глядел, не смотрел на толпу, снова что-то орущую про ведьму. Нет, он смотрел только в одно, ненавистное ему всей душой лицо Ярослава, урода, погубившего шаманку.
Он знал, что неказист с виду: смугл, худощав, серые, стеклянные глаза, на плоском точно шаманский бубен, лице. Он был ей далеко не ровня, но все же, Авъя всегда была к нему приветливей всех. Даже звала иногда помогать пополнять припасы, учила читать на своем и на русском языке.
Но почему-то, приворожила она именно его, богатого выродка от некогда сильной семьи.
Хотелось выть от обиды, но он молча смотрел в лицо богатея. Этой ночью, на земле останется только один из них, у него, Стеньки, опытного охотника, шансов больше чем у этого несмысльня.
***
- И что же мне делать? - рука ушла назад. - Как вырваться?
- Никак. - все так же тихо сказала черная. - Хозяин выполнил твое желание - приворожить парня и не умереть самой. Теперь - ты его тело. Он стал слишком стар, чтобы держать чудищ в подчинении, и ему нужен особый человек в приемники.
Авъя засмеялась про себя - ведь это то, что ей нужно! Теперь она сможет отомстить врагам! Тем, с кем спала, убийцам ее семьи!
- Не отомстишь. глухо и зло отчеканила черная. - А теперь, - она сместила руки на шею шаманки. - не задерживай дыхание!
Авъя оказалась под водой. Она захлебывалась, дергалась так сильно, как только можно, но холодные, каменные руки продолжали ее держать.
***
Она снова очнулась лежа, в полной темноте и почти в полной тишине - где-то рядом выла собака и кто-то громко кашлял. Авъя хотела повернуть голову, но вдруг почувствовала, как чьи-то сильные руки поднимают ее с жесткого, колкого деревянного помоста, и она прижалась к чьей-то груди, как котенок.
Почему-то, ей все казалась странным: казалось, ей даже не нужно снимать мешок с головы чтобы понять, кто вокруг нее и где она. В нос ударили новые запахи, те, которые она никогда до этого не чувствовала. Только слышала она плохо, звук доходил как-будто издалека.
С нее стянули мешок, и она поняла, что все еще в этом настоящем мире, где живут люди, а не духи. Авъя осторожно подняла глаза на Стеньку, так бережно держащего ее и легонько улыбнулась, не знамо чему.
Мужчина осторожно опустил ее на помост, и она закачалась на нем, не чувствуя холода. Как будто сейчас не конец осени, а середина июля! Степан придерживал ее за плечи, ноги пока не держали.
Народ беснился перед ними, наваливался волнами на помост, но взойти на лестницу никто не решился. Поп стоял молча, подняв к лицу крест на цепочке, что-то бормоча из молитв.
- Утопите ее!
- Сжечь еретичку!
Авъя задрожала, завалившись на бок, но Степан удержал ее прямо. Шаманка посмотрела на далекие горы и, кивнув им, заговорила тоненьким голосом.
- Разойдитесь, или каждого здесь прокляну так, что завтра же поляжете, и хоронить некому будет, разве что татары да югра, в общей могиле! - она несмело, сдержано всплеснула руками.
Толпа замолчала, а она снова почувствовала свою силу: не только в ногах, но и внутри! Шаманская сила, которую она целую неделю не чуяла в себе! Авъя смело повернулась к попу, и легким шагом подошла ближе: оглядев его с головы до ног, дернула за крест, а потом и за бороду.
- Вешать по два раза, Господь не велит... - жалко проскулил он, весь трясясь, как годовалая елочка. - Иди с миром. - Авъя захохотала и бросилась вниз с помоста.
Люди попятились перед ней, расходясь в разные стороны.
- Можно, я за тобой пойду... - она обернулась, увидев спрыгнувшего Стеньку. -...Хозяйка? - Авъя кивнула, взяв его за руку.
Они шли к горам, смотря прямо на их заснеженные вершины: Авъя, тоненькая и невысокая, со смуглой, золотистой кожей и рыженькими, торчавшими в разные стороны волосами; в тонкой белой рубахе, подранной и старой, босоногая, но в деревянном обруче, обмотанным красным сукном; и Степан, худощавый, татарского племени, с черными волосами в косе, в грязном армяке, и в плохоньких лаптях.
*****
СНОСКИ
1. Само название главы отсылает на песню дуэта "Полынья", "Язычница Матрена". Я ДИКО вдохновилась этой песней, и немного переписала персонажа Авъю под нее, уж не обессудьте.