В одном из плетней я вытащил крепкий, из сухой акации, заостренный кол, ночью через заросли крапивы подлез к стенке сарая в том месте, где меня ждала Мария, быстро выкопал небольшой лаз под турлучной стеной. Небольшого росточка, худенькая Мария быстро выбралась наружу. Следом за ней вылезла ее подруга Ольга Ливинская и еще какой–то мальчик лет 12. Мы естественно сразу же дали деру оттуда. Потом отрадненцы говорили, что в ту ночь через мой лаз убежало еще несколько человек.
Хотя Марию и Ольгу по доносам полицаи арестовывали еще несколько раз, но судьба уберегла их от казни, и они прожили долгую жизнь, постоянно поддерживая связь с людьми, которые их спасли.
Но вернемся к событиям октября 1942 года.
Через несколько дней после побега ребят Отрадная узнала о страшной трагедии, которая разыгралась в нескольких километрах от станицы на берегу реки Уруп, в районе ГЭС, строительство которой начато было еще до войны.
Вот что рассказал об этом еще один свидетель тех событий житель Отрадной Оганес Карапетович Сарьян.
«Нас, несколько пацанов, послали в лес на другой берег Урупа заготавливать хворост для топки печей. Мы собирали его в пойме реки недалеко от рва, прорытого для канала ГЭС. Вдруг где–то неподалеку раздался какой–то треск, а вслед за этим мы услышали душераздирающие крики людей, плач, проклятья и снова тот же треск. Естественно, что мы сначала бросились убегать от этого места, но любопытство все же пересилило, тем более что эти звуки были где–то далеко от нас.
На крутом, высоком берегу Урупа, на одном из косогоров, мы нашли такое место, откуда, спрятавшись в кустах, издалека можно было видеть все, что происходило на канале. Часть леса и глубокого рва, прорытого для будущего канала, были оцеплены фашистами. На дороге стояло несколько крытых брезентом машин — «студебекеров». Полицаи вызывали по четыре человека, заставляли раздеваться, ставили на край рва, а несколько фашистов расстреливали людей из автоматов. Убивали всех подряд. Мы с ужасом наблюдали, как к месту расстрела шли несколько женщин. Одна из них несла на руках одного малыша, а другого, чуть постарше, вела за руку. После автоматных очередей все они попадали в ров на груду трупов, которая уже образовалась на его дне.
Мы в страхе удрали оттуда, однако, пока бежали до реки, выстрелы прекратились, и мы вернулись обратно. Оказалось, что фашисты и полицаи сели отдохнуть и пообедать, а люди в машинах ждали своей участи. Из машин их, наверное, не выпускали, чтобы они не разбежались. Пообедав, автоматчики подошли ко рву и стали стрелять по лежащим там людям. Наверно, кто–то шевелился, и они их добивали.
Смотреть на все это мы больше не могли, побежали домой и рассказали обо всем родителям.
Позже стало известно, что кто–то из отрадненцев ночью ходил к месту расстрела. Своих жертв палачи присыпали землей, но говорят, что из рва еще долго слышались стоны, а кое-где шевелилась земля. Рассказывали, что несколько раненых все же выбрались из рва и спаслись. Одной из таких раненых девочек не повезло. Она под утро приползла в поселок Садовый, но оказалась у дома полицая. Ее снова схватили и расстреляли со следующей группой.
Многие старожилы Отрадной помнят и еще одну историю, связанную с тем расстрелом на ГЭС.
После казни, ночью, из рва вылез раненый мальчик. К утру он дошел до крайних хат, что стояли на берегу Урупа, но, пытаясь открыть калитку одного из дворов, потерял сознание и упал у плетня. Там и нашли его хозяева, вышедшие утром за водой. Они, конечно, поняли, откуда пришел этот испачканный в грязи и крови ребенок. После перенесенного стресса у мальчика случилось тихое помешательство: он боялся всего и всех, даже при громком разговоре на него находил панический страх, он забивался куда–нибудь в дальний темный угол и, дрожа всем телом, тихо рыдал. Он даже имя свое с трудом вспомнил только через несколько дней.
Пока немцы были в станице, мальчика пришлось скрывать от посторонних глаз, а когда оккупанты из района бежали, Абрама (так звали мальчика) пристроили на станичную пекарню, где он выполнял посильную несложную работу, помогая пекарям, и тем кормился. А самое главное, в пекарне он почему–то чувствовал себя спокойно. Абрам оказался человеком тихим, работящим, заботливым, отзывчивым, чем снискал к себе не только сострадание, но и уважение.
В пятидесятых годах где–то на Украине у него нашлись родственники. Они приехали в Отрадную и забрали Абрама к себе. Что стало с ним потом, никто не знает.