– Однажды ты поймёшь, – ответил он таким голосом, что эхо этой фразы преследовало меня весь последующий день.
Буря разразилась к вечеру, когда уставшие люди приходят с работы и посещают интернет в поисках хоть каких-то эмоций. Ниязи скинул мне ссылку на страничку журналистки Худатовой, где она поделилась своей статьёй. Статья называлась «В Баку осквернён памятник на могиле молодого музыканта, совершившего самоубийство», на мой взгляд, такой исчерпывающий заголовок не оставлял возможности добавить что-либо по теме (ну разве что в подробностях рассказать, какие именно слова мы там понаписали), и тем не менее статья вышла весьма объёмная. Пока я читал её, а также комментарии, у меня вспотели ладони. От себя госпожа Худатова добавила комментарий следующего содержания: «Друзья мои, это трындец! Народ полностью деградирует, и с каждым днём всё сильнее и сильнее! Тот, кто это сделал, не человек, а УБЛЮДОК! Клянусь Богом, если его поймают, я сама за волосы приволоку эту МРАЗЬ к ногам его матери и отца, вырву ему глаз (а второй оставлю, чтобы он мог смотреть в их безутешные лица!) и заставлю вымаливать прощение! А потом, когда его посадят, очень надеюсь, что в тюрьме его ещё хорошенько изобьют и отпетушат все по очереди. Потому что таких тварей нельзя держать среди людей, их надо абортировать ещё до рождения, а их матерей – стерилизовать, чтобы не плодили мразей!»
«Какая приятная, просто очаровательная леди», – подумал я, вглядываясь в её хищное лицо, обрамлённое волосами одного из странных кричащих цветов, в которые так любят краситься увядающие женщины. Комментарии читателей были под стать: «Откуда бирутьса токие маральные уроды?! Это все родители винаваты. На ражают твари конченные а потом вот что выростает»; «Черви ванючие, чтоб ваши дети задохли и на их могилах нарисуют и напишут такое!»… И далее в том же духе. Любопытно, что контингент читателей трудов Худатовой составляли совершенно идентичные по многим параметрам люди. Например, грамотность, точнее, немыслимое, даже карикатурное, её отсутствие. Даже странно было видеть, что люди, пишущие подобным образом, вообще умеют читать. А ещё – беспомощная агрессия, бьющаяся в каждом слове. Становилась ли их жизнь менее омерзительной и невыносимой после того, как они облегчались словесным поносом в специально отведённом для этого месте? Во все времена обездоленная толпа, гнетомая собственной никчёмностью, любила кровавые зрелища, во время которых можно было проораться и выплеснуть злобу. Сейчас это тоже практикуется, но на ином, менее физическом уровне. Наверное, для этого и существуют такие, как Худатова, хотя сами они считают, что служат благородной цели вещать правду и защищать обиженных.
«Эта явления на самом деле очен показывает. Народ не знает что ему делат и маитса этим, поправ их прав».
«Интересная вы женщина. Вы призываете изувечить и подвергнуть групповому изнасилованию человека, который запачкал краской кусок камня, установленный над разлагающимся куском мяса. Какое наказание тогда, по-вашему, будет уместно для журналистки, которая своими злобными писульками, вдохновлёнными непроверенной информацией от пары гулящих малолетних лгуний, довела очень хорошего, доброго и несчастного человека до двух инсультов, публично оклеветав его? Какие органы в таком случае вы бы посоветовали вырвать у этой не в меру ретивой журналистки?»
Не веря своим глазам, я четырежды перечитал этот комментарий. «Кто ты, о прекраснейшая?» – хотел написать я в ответ, но не мог, будучи официально «разлагающимся куском мяса». Вместо этого я полез на Её страницу. Да, Она существовала. И выкладывала в сеть свои фотографии, и делилась песнями, и пекла пироги, и смеялась, и грустила, и жила. По всем законам Её не должно было существовать, но теория вероятностей дала сбой, и вот Она здесь, прямо в одном городе со мной, пишет под постом обо мне, защищая кого-то мне неведомого, и если этот неведомый не ушёл к праотцам от своих двух инсультов, то я ему чертовски завидовал, кем бы ни приходился он Ей. Мне страстно хотелось узнать всю историю целиком, и я буквально выжег себе глаза, внимательно просматривая страницу Худатовой до самого дня её основания, но так ничего и не нашёл – страница оказалась новой, но и за четыре месяца её существования на ней скопилось столько злобы, ругани и угроз, что мне захотелось принять душ и смыть с себя всю эту гадость.
Комментарий Прекраснейшей висел под постом, как лезвие гильотины, ожидая ответа. Я мог только гадать, какими проклятьями разразится в ответ журналистка. Обычно, если находился кто-то достаточно смелый, чтобы возразить ей или в чём-то обвинить, Худатова в грубейших выражениях высмеивала внешность, лишний вес, склонность кожи головы быстро засаливаться, образ жизни оппонента – всё, к чему можно было придраться, и радовалась, как она лихо уничтожила презренного врага. (А затем выставляла скриншоты у себя на странице, чтобы толпа могла порадоваться, и в описании к этим скриншотам Худатова поясняла, что поведение противника, безусловно, является следствием «плохого секса»). Но Прекраснейшая была безупречна. Я ждал бури – буря не разразилась, зато произошло нечто в высшей степени неожиданное. На комментарий ответил Ниязи, который тоже, очевидно, следил за публикацией. «Прошу прощения за то, что, вероятно, вмешиваюсь не в своё дело, – написал он с несвойственной ему тактичностью, – но не могли бы вы рассказать мне подробности этого дела в личном сообщении? Мне кажется, я могу вам помочь». Ай да Ниязи! Уж не решил ли он покуситься на Прекраснейшую? И как же, интересно, он мог ей помочь?