Я задал ему этот вопрос, когда он написал мне, но ответа не получил. Ниязи даже не сказал мне, ответила ему Она или нет. Но через некоторое время комментарий Её исчез, словно Мадина Худатова впервые в жизни не нашлась что ответить и решила просто сделать вид, что ничего не произошло.
«Сегодня ты должен показаться на кладбище», – написал мне Ниязи. Слово «должен» возмутило меня, но я не стал спорить, а просто спросил: «Кому?!» – «Для начала кому-то из твоих друзей, которые в курсе нашей маленькой игры, чтобы они смогли подстраховать тебя. С ними должен быть кто-то посторонний, кто-то молодой, кто сидит в соцсетях. Думаю, нам сгодятся Саялы, Фархад и… как там звали эту рыженькую? Ксения! И я тоже там буду». – «Нет, только не Ксения!» – «А что такое? Какие-то проблемы?» Тут я понял, что веду себя подозрительно, и написал: «Да нет, никаких проблем в принципе». Гораздо больше, чем перспектива встречи с Ксенией, беспокоила затея Ниязи, ещё одна в целой череде затей, которая, как мне казалось, должна была рано или поздно оборваться публичным избиением моего вовсе не умершего тела. Собственно, почему Фархад из Born2Burn и Ксения вдруг должны пожертвовать своим вечером и провести его на моей могиле? Я спросил у Ниязи: «А Фархад-то что будет делать на моей могиле? Он же меня ненавидит». – «Он будет на ней танцевать». И я так и не понял, шутит Ниязи или нет.
В очередной раз продемонстрировав свой дар убеждения, Ниязи заручился присутствием всех троих свидетелей в указанное время в указанном месте.
– Мы должны сработать точно, как часы, – бормотал Ниязи, накладывая на меня лёгкий грим, призванный придать мне потусторонний вид. – Ты должен появиться и сразу исчезнуть, чтобы они увидели тебя лишь мельком. Они не должны быть точно уверены в том, что видели, иначе могут что-нибудь заподозрить. Прятаться будешь в мавзолее, который там рядом. Заранее позаботимся о том, чтобы он был открыт. Я кину тебе вызов, это будет сигналом к выходу. Появишься, встанешь позади могилы, убедишься, что тебя заметили, – и сразу назад. Только не суетись. – Он прошёлся серыми тенями по моим подглазьям.
– А тебе не приходило в голову, что душа человека после смерти выглядит несколько лучше, чем его бренное тело? – спросил я, увидев в зеркале свою физиономию, требующую не то отпуска на морском курорте, не то немедленной госпитализации.
– Мне-то приходило, – высокомерно произнёс Ниязи. – Но всем остальным – нет. А мы должны давать людям то, чего они от нас ожидают.
В шесть часов вечера неожиданно пошёл дождь. Ниязи ликовал.
– Идеальный антураж! Шум дождя заглушит твои шаги, и сам ты будешь выглядеть куда более зыбко из-за падающих капель. Чтоб ему до утра продолжаться!
Мы взяли такси. Таксист включил было что-то вроде «Давай давай давай дасвиданья, Больше не люблю я тебе Танья», но Ниязи быстро пресёк эту попытку украсить наш путь музыкой. Он никогда ничего не терпел. Одно из качеств, которые мне хотелось бы у него позаимствовать.
– Они скоро придут, мы договорились встретиться здесь, – сказал Ниязи, взглянув на часы, которые болтались на его тощем запястье, заставляя меня нервничать. – Спрячься.
Я покорно проследовал в склеп, хотя мне не очень-то улыбалось сидеть там в одиночестве, особенно учитывая события, произошедшие во время моего последнего визита на кладбище. Встав в проёме, я закрыл глаза и стал белым шумом дождя, представляя себе, как падаю с неба на листья, а оттуда скатываюсь на землю и просачиваюсь вниз, к мёртвым. Мир вдруг показался мне огромным и необычайно тихим. Однако вскоре мою медитацию нарушили голоса, и по неуместно возбуждённым интонациям было ясно, что это именно мои гости. Видеть их отсюда я не мог, как и они меня.