— Мне приятно, что ты заботишься обо мне, но лучше бы мне ничего не знать. Как будет, так и будет. Нашей стране много раз было тяжело, но мы справлялись несмотря ни на что. Вы же там, в своём будущем, справились! Я ничего не боюсь, только…. Только, знаешь, я не хочу дожить до капитализма. Меня так воспитали.
— Доживи, пожалуйста, я тебя очень прошу.
Ольга помотала головой:
— Не обещаю... — она показала на свои часы, лежавшие на столе. — Уже без двадцати. Пора! На всякий случай, ещё раз: откроешь пузырёк, смочишь платок, пузырёк закроешь и отставишь подальше. Часы тоже. Потом сядешь, прижмёшь платок к носу и глубоко вздохнёшь… Очнёшься уже… у себя. Ну, вот и всё! Прощай!
— Ты мне что-то обещала.
— А ты не раздумал?
Иван привлёк Ольгу к себе, закрыл глаза и замер, стараясь запомнить этот миг: и запах её волос, и тепло часто вздымавшейся груди, и тонкие руки, с неожиданной силой обнявшие его. Потом крепко поцеловал Ольгу в губы и нежно прикоснулся к ямочкам на щеках.
— Иди. — шепнула Ольга. — Не забудь рюкзак!
Он не оглядываясь вышел из квартиры, через ступеньку сбежал по лестнице и зашагал на бульвар…
10.
Всё было готово к перемещению. Иван сидел, прислонившись спиной к фонарю между двумя львами, с платком в руке. Пузырёк был уже открыт, рядом на песке лежали часы, отсчитывая последние секунды. Ровно в 14 часов 57 минут Иван смочил платок хлороформом, отодвинул пузырёк и часы подальше, прижал к груди рюкзак и, приложив платок к лицу, глубоко вдохнул. «Не забудь рюкзак!» — донеслось до него издалека, может быть, уже из прошлого. «Это её последние слова…» — ещё успел подумать он…
11.
…Когда Иван открыл глаза, на лицо ему капал мелкий дождик. Капать ему, судя по всему, было недолго — над небольшим облачком синело высокое летнее небо, а солнце было где-то совсем рядом. Он лежал возле фонаря на спине, на влажных плитах, прижимая к груди рюкзак, и думал: «Неужели произошло? Не может быть!» Но судя по мощному гулу автомобилей со стороны Нового Арбата, это была уже другая Москва.
Пожилой мужчина и женщина с зонтиком остановились рядом с Иваном. Он заморгал глазами и сел. Ни пузырька, ни часов рядом не было.
— С вами всё в порядке? Может, помочь? — спросил мужчина.
— Нет-нет, не беспокойтесь. — Иван подмигнул. — Перебрал малость. Всё нормально.
Парочка пошла дальше, а Иван встал, отряхнулся и полез в рюкзак. Мобильник работал, но сообщения Службы Времени не было. Он торопливо открыл книжку — запись не исчезла. Значит, не приснилось! Он оглянулся, возле памятника никого не было. Он обошёл его — никого. Побежал на бульвар… Навстречу шли, уткнувшись в телефон, парень с девушкой, вдали удалялась пожилая пара и уж совсем далеко были видны идущие то ли сюда, то ли в другую сторону фигуры…
И тут зазвонил мобильник. Это было так неожиданно, что Иван вздрогнул и чуть не выронил его. Его вызывал номер, состоящий из одиннадцати нулей. Поставленный женский голос, записанный заранее, с дикторской интонацией проговорил: «С благополучным возвращением! Спасибо за выдержку и благоразумие. Убедительная просьба: о том, что с вами произошло, ни с кем и никогда не делиться. Поверьте, это в ваших интересах. Самое разумное считать, что вам всё приснилось. Всего хорошего!» Потом раздался звук, похожий не то на свист, не то на звон. Его оборвали короткие гудки. Иван тут же набрал одиннадцать нулей, но услышал то, что и ожидал: «Набранный вами номер не существует».
Он ещё несколько минут стоял у памятника, внимательно вглядываясь в прохожих, потом, словно стряхнув с себя что-то, расправил плечи и пружинистой походкой направился в сторону Нового Арбата.
Пересекая Малый Афанасьевский переулок, Иван прошёл мимо сухонькой старушки с короткой седой стрижкой. Она стояла у светофора, словно собираясь переходить бульвар. При его приближении она отвернулась и сделала вид, что говорит по телефону, а потом пошла вслед. Шла до Нового Арбата, и лишь когда широкоплечая фигура исчезла в подземном переходе, развернулась и медленно пошла обратно…