–– А ведь верно! Бедненькая моя, шляпулечка. Узлом повязанная, пинком отброшенная, и кем? Мужчиной! Подумаешь, подглядывала! Ему что, секса для шляпы жалко? Всё, осталась я без верной подружки, – ныла, удрученная всем происходящим, Мари.
–– Почему? Повинишься перед шляпой. Так, мол и так, прости глупую, неразумную ведьмочку, ну и в таком духе ещё что-нибудь душещипательное наплачешь. Она у тебя жалостливая, тут же простит, – посоветовала Никитишна. – Ты знаешь, что-то я у вас засиделась. Полетела я, пока твой друг не проснулся и не придал ускорение уже мне. Угу, как бонус, за ночные посиделки с вами. Только не забудь, уж очень сильно ждет тебя Тимофей, от его тоски только зубной скрежет слышится. Ну, всё. Задерживаться больше у вас, смысла нет. Пока, пока.
Никитишна удобно устроилась на метле, все-таки путь не близкий, тут галопом к верху попой не пойдет, и неспешно стартанула из спальни виконта.
Свечи тихо догорали, отбрасывая неясные небольшие тени, когда, наконец, виконт проснулся.
––Мари, – тихо позвал он.
––Да? – ответило рядом лежащее одеяло.
––Всё так плохо? – спросил он у него, уже ничему не удивляясь.
––Да, как сказать… – весьма туманно пробормотало оно, и вздохнуло.
––Что ж, так сразу, кардинально, – виновато протянул виконт. – И почему одеяло? Ты мне и в своём облике, очень нравишься. Можно сказать, я без ума от тебя.
––Так теплее – с зевком ответило одеяло.
––Кому? – не совсем понял виконт.
––Мне, – уточнило одеяло, после продолжительного молчания.
––Мари, ты на меня обиделась?
Одеяло не произнесло ни звука. Оно лежало очень тихо, спокойно. И вот это, очень настораживало виконта. А вдруг Мари его не простит, и не захочет обратно превращаться в человека? Он, что с этим одеялом делать будет? Да и вообще, какое будущее его ждет с ним?
––Успокойся, не было никакого предложения. Я надел обручальное кольцо, когда ты спала. Поэтому ты и не можешь что-то вспомнить. Прости. Мне так захотелось, чтобы ты стала моей невестой. Но если ты хочешь, церемонию обручения проведём официально. Ээээ…
Осознание пришло, что он попал на крупные неприятности, когда одеяло медленно поползло вниз, и на свет божий появилась голова ведьмочки, с очень странным выражением лица. Ведьмочка повела носом, и очень спокойно, ровно произнесла.
––Паленым пахнет.
––Чем? – недоуменно переспросил виконт. – Да, нет. Показалось.
Сказать то сказал, но носом обеспокоенно принюхался.
––Точно, показалось. Мари, нет никаких посторонних запахов. Успокойся.
–– Поздно. Я слишком зла. Мне плохо. Подумать только, заснуть обрученной, а проснуться просто обманутой.
–– Но, Мари! – в голосе виконта прозвучало отчаяние. – Дорогая, я всё объясню.
Взгляд ведьмочки стал каким-то затравленным, а в глазах закипали слезы.
Заклинание по освобождению комнаты от мебели, сработало без каких либо побочных эффектов. Когда грохот и пыль развеялись, комната была девственна чиста, а виконт, с одним единственным прожженным одеялом, лежал голым на полу. Ведьмочки нигде не было видно. По спальне плыл запах паленого…. Вот только чего? Может, души?
Максим толи застонал, толи зарычал от бессилия, и закрыл лицо руками.
–2–
По идее, карета должна была опасть кучкой пепла, как только в нее села вся эта разъяренная компания. Они так прожигали взглядами друг друга, что просто чудом всё не полыхало вокруг в огне. Последней, пятой пассажиркой, в карету влетела странная женщина в широкополой шляпе, и туфельках на сумасшедше высокой шпильке.
Сидящие в карете, выразили свое возмущение недовольными возгласами и почти вежливыми просьбами, найти даме другую карету, как вдруг раздался голос Катерины:
–– Людасик?! Какими судьбами?! Я вроде, о помощи не просила. Но все равно рада тебя видеть.