А теперь, лежа на кровати и закрывая лицо руками, точь в точь, как это делала Лена перед тем, как уснуть в комнате у Джона, где они когда-то обе вместе провели немного времени, Блю только и оставалось раскаиваться. Но толку от этих раскаяний не было. Никто ее не мог услышать, а Бог, если он был, оставался глух. Пришло время платить по счетам. Вот ее крест, на котором ей теперь висеть, истекая слезами и содрогаясь от жестокой правды, которая ранит также сильно, как удары хлыста.
Теперь каждый день она будет думать только о том, как не могла вовремя сказать: «Нет». Будет видеть лица знакомых и близких людей, и даже если не заметит укора в их взглядах, все равно будет ощущать, что это все ее вина. Пожалуй, если бы Рид или Лоран высказали ей все, что думают, было бы лучше. Но Вольф знала, что они этого не сделают.
«Почему, почему, почему? Почему я не смогла ответить отказом на предложение Тайлера, когда вернулась из тюрьмы? Почему я не могла нормально познакомиться с Леной? Почему в самом начале вела себя как последняя сука? Почему я сразу не смогла понять, что ты за человек, солнышко?», – но Джул знала ответ: «Потому что никогда не знала, как правильно вести себя с людьми. Потому что никто меня этому не научил, а когда ты показала мне путь, я все испоганила». «Я все время обманывала тебя, скрывала правду, хотя надо было рассказать, а теперь…», – Джулия зашлась в новом приступе плача, потому что вдруг поняла, что сотворила с жизнью Лены.
Начав свое знакомство с этой девушкой, она неуклонно тянула ее вслед за собой, словно топя в болоте. И хотя сама Блю стремилась оградить Кейт, выходило так, что зачастую именно недосказанность и сокрытие становились гвоздями, вколачиваемыми в крышку гроба. Правда оказалась, как и всегда, болезненной: «Я думала, что делаю это для тебя, но делала для себя, а ты… Ты действительно старалась для нас». Вольф вспоминала, как Лена постепенно принимала тот факт, что ее привлекают девушки, как потом набралась храбрости и заявила об этом родителям, порвав с ними, как старалась сделать ремонт, как хотела уехать в другой город, как подтвердила серьезность своих чувств… Но самое главное, она рискнула своей жизнью и свободой ради брюнетки. И вот итог.
«Лучше бы я тогда разбилась насмерть», – подумала Джулия, припомнив и свою аварию в глупой гонке с придурком на Мустанге. «Всем было бы легче», – превозмогая боль в теле, девушка поднялась с кровати и направилась к окну, отдернув штору и взглянув на улицу. Высоко. Как раз хватит. Но прыгать она не собиралась. Просто думать об этом было приятно. Весьма бесславный и легкий конец, как раз для нее. Она открыла окно. Просто так, и еще раз прислушалась к себе. «Нет, хватит выбирать легкие решения», – подумала Блю, внимательнее смотря на окружающий пейзаж. Место, которое вначале казалось незнакомым, она узнала, хоть и не сразу. Просто смотрела она на него под другим ракурсом. Это был дом того самого наркоборона, куда она ездила вместе с Тайлером, прежде чем впервые поцеловаться с Леной. Вместо суицидальных мыслей она стала выстраивать план побега отсюда. Спуститься вниз нереально, но если связать простыни и одеяла… Но внизу охрана. Джул начала наблюдать за их перемещениями, постепенно подмечая определенную закономерность и временные промежутки. Затем обратила внимание на внешние стены, подобные замковым, и вся ее надежда, хоть и призрачная, рухнула. Ей никогда не взобраться на них незамеченной, а если даже это и удастся, то что дальше? Многокилометровые открытые пространства голой пустыни…
Быстрый стук, после чего дверь в комнату распахнулась.
- Джул? – в голосе Криса слышалось заметное напряжение, так как он увидел, что девушка стоит у распахнутого окна, сильно подавшись вперед.
- Док? – пожалуй, Вольф тоже была удивлена тем, что кто-то решил зайти к ней после всего, что она натворила.
Пару минут они недоверчиво смотрели друг на друга, словно отвечая на самые предсказуемые вопросы о всей этой ситуации. В конце, Джул отошла от окна, невзначай заметив: «Хороший вид, любопытный».
- Угу, – кивнул Лоран, хотя и понимал все эти движения, – пустыня. Видела перекати-поле?
- Сейчас нет, но так, довольно часто. Наша калифорнийская пустыня ими изобилует.
- Не находишь, что это похоже на нас? – задумчиво спросил Лоран, начиная протирать очки, как делал всегда, когда нервничал.
- Крис, я знаю, что ты врач, и даже подозреваю, что я жива лишь поэтому, но прошу, не надо сейчас заумных лекций. Говори прямо, как есть, – почему-то, Вольф очень хотела, чтобы этот человек начал тоже орать на нее и критиковать по мелочам.
- Да я тебе просто бульона куриного принес, будешь? – Лоран присел на кровать.
- Буду, – Джул не горела желанием есть, но помнила, что когда болела, то именно Крис лечил ее и всячески заботился при этом.
Девушка присела на кровать, взяв предложенную ложку и зачерпнула наваристой жижи, в которой плавали размягченные горячие хлебцы. Так, как она любила. Док протянул небольшую фляжку. Она отхлебнула. Терпкий, пряный и сладкий вкус. Подогретый портвейн. Все так, когда она заболела в девятнадцать лет.
- Спасибо… – неловко произнесла Вольф.
- На здоровье, – мужчина улыбнулся так тепло и искренне, что брюнетке стало еще горше, но Крис продолжил, – знаю, ситуация тяжелая, но проясним некоторые детали: если ты считаешь, что была катализатором того, что произошло, то это отчасти так, но не играет никакой роли. Я думаю, нас накрыли бы рано или поздно. Я был к этому готов. Как и Оли, да как и Тайлер. Может, это произошло немного раньше, но какая разница?
- Крис… Я… Но Лена…
- Знаю, тебе больно за нее, да и слова Линда… – мужчина многозначительно замолчал, давая понять, что он в курсе разговора, произошедшего между девушкой и Боссом. – Но слова – это только слова. Тайлер никогда не забывал о тех людях, что делали ради него.
- А я?! – вспылила Вольф. – Меня он бросил, даже не дав шанса на освобождение!
- Обстоятельства, – согласно кивнул Лоран, – слишком много фактов, играющих против тебя. А с другой стороны, ты не задумывалась, почему столь малый срок за такие нарушения, хоть и все было против тебя?
- Но он… Он запретил мне…
- А ты спроси Роднова или Рида, знаешь, сколько им светило? Молчун отсидел в три раза меньше, а Павел-то и вовсе, считай, не был в тюрьме, и им тоже пришлось ничего не говорить, хотя обвинение давило так, что любой здравомыслящий человек принялся бы каяться и стучать хоть на самого Господа Бога. А все спасибо связям Тайлера. Да, его можно не любить за многое, но он сделал нас всех и позаботился о нас. И о тебе. Тогда, да и сейчас. Только не пойми, что я хочу вызвать чувство благодарности к нему. Это надо принять, как факт. Но как факт надо принять и то, что он говорит, не всегда является правдой. Мы бежали из страны и станем чужаками в другой стране, но это не значит, что мы никогда обратно не вернемся в Америку…
- Правда? – Джул загорелась всем сердцем.
- Правда, – кивнул Док, – только дай немного времени. А что насчет Лены… Не думаю, что у обвинения хватит фактов, да и потом: выход под залог ей вполне по силам. Даже за свой счет, это уже не говоря о ее родителях.
- Но она с ними разругалась…
- Милая моя Джул, ты этого знать не можешь, но такие вещи, как семейные связи, никогда не исчезают просто так, даже в самых гиблых случаях. У людей возрождается что-то слишком сокровенное. Я понимаю, это неприятно, и Лене предстоят не слишком хорошие моменты, но только в ближайшие семьдесят два часа, а потом она будет свободна до суда. Найдет хороших адвокатов, а на это уйдет не менее полугода, а тяжбы, возможно, затянутся и на дольше. К этому моменту, как я думаю, мы уже сможем освоиться в Европе. И кто-то сможет вернуться в «Город Ангелов».