Танцевать, когда тебя то и дѣло слегка пошатывает, прямо скажем, такое себе удовольствие, но они справились и даже не оступились ни разу. После чего надолго опустились за подготовленный специально для чемпионов стол. За ним уже находились все директора. А вскоре присоединились и Виктор с Седриком.
— Не знал, что вы с нами будете, мистер Поттер, — произнёс несколько натянуто улыбнувшийся при виде юноши Дамблдор. Вероятно, дедушка таки исполнил данное внуку после отбора обещание. Иначе такое поведение Дамблдора было бы никак не объяснить. Ну да и отвечать сколь либо развёрнуто было не обязательным. А потому Гарри лишь лаконично кивнул. Мол да, вот так вот оно. Каркаров при этом как-то неестественно дёрнулся и даже кажется зубами скрипнул.
Так что-то около часа и просидѣли, немного покушали. Понаблюдали за другими. А затем тихие классические мотивы совершенно неожиданно сменились весьма заводным ритмом известной на всю страну группы Ведуньи. И стало как-то совсем хорошо. Под эту музыку можно было уже и без рук танцевать, и изнывающая от сидения на одном месте Флёр этим разумеется воспользовалась. В итоге почти полтора часа в отведённой для танцев зоне проторчали, лишь на врѣмя медляков за стол возвращаясь. И лишь за полночь разойдясь каждый к себе.
Глава двадцать седьмая "Второе испытание или зачем Оливер весь факультет перебудил."
День, последовавший за балом, прошёл тихо. Замок спал. Что не удивительно, после такой-то ночи. Но вот продрали зенки даже те, кто в кровати лишь поутру возвратился. Как раз к ужину успели. На нём то собственно и грянуло. Сова, а за ней ещё и ещё. И все они, будто сговорившись, направлялись в сторону что-то до крайности нездорово обсуждающих за своим столом воронов. Но вот первая из них сбросила свой конверт, и Гарри всё понял. Развернулся, и в долю секунды оказавшись за спиной французской чемпионки, положил на её плечо свою правую руку. И это неожиданно подействовало. И всего несколько секунд назад весьма целенаправленно стремившиеся именно в эту часть Большого зала совы принялись совершенно безтолково реять где-то под потолком.
— Написала-таки, идиотка, — произнёс наблюдающий за тем, как примерно такая же, пусть и несколько меньшая стая пернатых почтальонов пикирует в ту сторону, где сидит не понимающая, что это такое происходит то, Гермиона. — Не открывай, — прокричал в её сторону, увидевший как она взялась за конверт, Гарри.
— Почему?
— А ты не видишь что-ли? Скитер идиотка, спорим на десятку, что там "поздравления с прошедшим балом"!
— Всмысле?
— Всмысле я не читал ещё, но почти уверен, что по мнению Специального корреспондента «Ежедневного Пророка» Риты Скитер, ты не иначе как звезду квиддича себе единолично присвоила. Думаю, дальше сама сообразишь.
— Ой, мамочки… — пробормотала понявшая, о чём именно пытается сказать ей Гарри, Гермиона.
— Там много хуже, — произнёс подошедший к ней староста. — Давай всю эту дрянь сюда, и, Поттер, уводи свою леди, по ней Рита от всей своей сволочной души прошлась.
— Благодарю, — кивнул старосте воронов Гарри и помог подняться явно чувствующей себя не в своей тарелке французской чемпионке. — Не обращай внимания, я был, есть и остаюсь консортом рода Олливандер, и вскоре у писаки этой и газетки в целом случится ой. Не удивлюсь, что уже к утру опровержение будет.
— Да было бы чего опровергать, вас вместе весь Хогвартс что на балу, что сейчас видѣлъ, — выкрикнул из-за стола Слизерина довольный своей выходкой Малфой.
— Рад за то, что у тебя образование по классу этикета хромает, — совершенно спокойно ответил ему, при этом уводящий по проходу в сторону дверей Флёр, Гарри.
И уже где-то за спиной услышал, как кто-то из старшекурсников среброзелёных, кажется даже что староста, совершенно не стесняясь на Малфоя не хуже змеи шипит.
А пока Хогвартс постепенно закипал, в Лондоне точно также штормило. С той лишь разницей, что взрослые — это взрослые, и в отличии от детей, они многие вещи дѣлаютъ тихо. Настолько тихо, что и не заметить можно. Дѣло в смысле, чего о последствиях оного сказать вот никак не получится. И именно таким дѣлом сейчас и был занят один из акционеров «Ежедневного Пророка».
Для того, чтобы понять, в какое дерьмо они влипли, ему потребовалась всего лишь одна минута. Одна единственная минута, и движущаяся, смотрящая на него с первой страницы полноцветная, живая колдография. Она лучше тысячи слов кричала об идиотизме автора, статью которого она и открывала.