Лишь к вечеру, когда Караван остановился на ночлег, Госгосков распрягли, и Элельвед утвердил расписание дежурств, у меня наконец появилось время для отдыха. Клиотам, в отличие от рабов, даже полагался отдельный шатер для сна. Я заполз внутрь и устало плюхнулся на жесткую циновку, вот только, к сожалению, сон оставался для меня непозволительной роскошью.
Смутное чувство тревоги не покидало меня с момента проникновения в Караван нелюдей, а так и не выявленный обладатель «тяжелого взгляда» лишь добавил беспокойства.
Поэтому, несмотря на то что веки, кажется, обзавелись собственной гравитацией и стремились друг к другу, словно влюбленные после долгой разлуки, я лишь сделал вид, что уснул, а сам решил провести инвентаризацию снятого с пальца Малрендила кольца. Его я предусмотрительно спрятал во все тот же «шарфик», маскировавший поврежденный подавитель.
Но не успел я даже заглянуть в свернутое пространство, как в шатер тенью скользнула некая фигура и тут же устремилась ко мне.
В руке ее, поймав случайный лунный луч блеснула сталь.
И именно благодаря все тому же лучу я сумел разглядеть лицо ночного гостя, и все выстроенные до этого теории о личности таинственного недоброжелателя мигом разлетелись в дребезги.
Вот уж эту персону встретить здесь я точно не ожидал…
И как прикажите такое понимать⁈
Глава 22
Ночной гость подкрался ко мне с ловкостью горностая, умудрившись не потревожить ни сон клиотов, ни тех, кто ими притворялся. Без каких-либо колебаний он занес надо мной нож, однако на эту жизнь у меня еще имелись неосуществленные планы, а потому я не позволил ему осуществить задуманное и решительно перехватил несшую смерть руку.
Убийца оказался силен. Все-таки Освоивший. По крайней мере был им в нашу последнюю встречу. И если бы не эволюция, я бы точно не сумел сдержать его натиска. Однако и побороть его сил у меня не хватило, а потому мы застыли, словно статуя, олицетворяющая борьбу двух самцов за… ну за что-то, видимо, очень важное.
— Умри, предатель! — сквозь зубы шипел злодей, все еще не оставляя попыток искупать разделочный нож в моей крови.
— Предатель? — в тон ему ответил я. — Не ты ли бросил меня на верную смерть?
— Я расплачиваюсь за это сих пор! А ты прикидываешься своим среди нелюдей!
— А должен служить им, как ты? Спасибо, но мне уже хватит.
Он сделал еще один рывок в надежде продавить мою оборону, но не преуспел и снова замер.
Я тоже оставил потуги одолеть противника в силовом противостоянии, попутно обдумывая его слова. Я ожидал услышать от ночного гостя чего угодно, но только не обвинения в предательстве. Впрочем, если посмотреть со стороны, мое появление в Караване под личной клиота действительно имело шанс выглядеть именно так. В свое оправдание могу сказать, что не учитывал подобный фактор, совершенно не ожидая встреть на платформе старого знакомца.
Ефима.
Да-да, того самого молодого караванщика, который вместе со мной угодил в Трещину с гноллами, а потом подло сбежал, оставив нас с Анной и Леушем самих разбираться с вождем. Мы тогда чуть не сдохли! Ефим же теперь, хоть и вырос, но изменился не сильно, а главной его отличительной чертой стал до боли знакомый мне подавитель на шее. Верный признак раба.
Так вот кто весь день сверлил меня взглядом.
Наша конфронтация зашла в тупик, но мы оба синхронно повернули головы, когда услышали, как заворочался чуть в стороне настоящий клиот с растроенной правой ступней. Ефим же наконец осознал, что если бы я хотел его смерти, мне достаточно было поднять шум и разбудить соседей.
— Что ты здесь делаешь? — задал он первый вопрос по существу.
— Могу спросить тебя то же самое. — ответил я. — Нож убрать не хочешь?
Чуть помедлив, Ефим ослабил давление, а потом кивнул головой в сторону выхода. И хоть мне и до чертиков хотелось спать, но игнорировать такую встречу я не мог. Пришлось топать следом.
На черном пастбище неба мирно маслись мириады мерцающих звезд. Здесь, в Диких Землях, наполненных множеством смертельных опасностей, они одним своим молчаливым присутствием успокаивали мятущиеся души, холодной неизменностью вселяя надежду на благоприятный исход экспедиции.
Так же и их извечный пастух — Луна — безмятежно взирал на свое разбредшееся стадо. Сегодня луна была полной. Хотя, по сути, полной ее назвать уже можно было лишь с определенной натяжкой. Ведь, как я прочитал в книгах, во время одного из Катаклизмов ей тоже досталось, и теперь ночное светило выглядело словно головка сыра, в край которой выстрелили из дробовика. Оторванные же ошметки не разлетелись по всему космосу, и не упали на поверхность планеты, а так и застыли, неизменно напоминая о перенесенных человечеством страданиях.