– Значит, он плохо целуется! – крик со стороны гостей невесты.
– Это… мой сын плохо целуется? – послышалось возмущение от отца жениха. Всеми Уважаемый Дон аж покраснел от такого заявления. А официанты подлили коньяк в стаканы. Двойную порцию.
– Фабрицио целуется лучше всех в Мортене! Спроси любую! – крик из зала. Далеко – не рассмотреть, кто кричал. Но кричал он правду. Как-никак наследник великого рода Де Лот. И “самый-самый”, сами понимаете. Статус обязывает.
– Да он кобель! – Максимилиано Ви Сент схватился за десертный нож. А ведь до чая ещё не дошли. И тут же получил ответочку:
– От лизоблюда слышу!
– Сам ты – блюд!
– Сам ты – псина! Все Ви Сенты – стая бродячих псин!
– Ах ты старый хрен в перьях!
Удар по гербу – это удар ниже пояса.
Герб Ви Сентов – волк, воющий на луну.
Герб Де Лотов – орел, взмывающий к солнцу.
Выстрелы грянули одновременно. Официанты заученным движением упали на пол и расползлись по подсобным помещениям. Столы перевернули на секунду позже. Началась перестрелка.
Оркестр отбивался дамскими ремингтонами из саквояжей и убежал самым первым.
– Фамильяров использовать запрещено! – грянул рык Хита Дэ Энцо, самого преданного человека семьи Де Лот. Хит вытащил из петли в ремне кнут и щёлкнул им по полу. Тонкий кончик выбил нож из рук шустрого Артуро Ви Сента, парня четырнадцати лет, уже собравшегося пролить свою собственную кровь. Хит вкрадчиво уточнил: – Я тихо сказал?
Фабрицио пересидел перестрелку под столом, куда утянул ринувшуюся в бой новоявленную жену. Прям за пятку утянул, нечаянно повалив на пол. Но она вёрткая, быстро сгруппировалась и на руки упала.
– Не пила, а дури на шесть бутылок, – отсалютовал он бокалом недовольной Сандре.
Девушка вскинула нож, но решила, что смерть жениха на свадьбе – нехорошая примета. В конце концов, её просили прибить его незаметно. Лезвие спрятала, а вот яд слов выпустила наружу:
– Ты пожалеешь о нашем союзе, – прошипела девушка.
Мужчина пригубил ещё немного рома прямо из горлышка бутылки, присмотрелся к сочным пухлым губкам непокорной жены, прислушался к звукам выстрелов, проследил за пулей, пролетевшей слева от его укрытия в стену, и сказал:
– Не поверите – уже жалею. Помянем Мортен. Он не выдержит этой свадьбы.
***
“Прекрасное весёлое торжество!” – гласили газеты на утро. Дон Де Лот дорого заплатил за первую страницу выпуска.
“Самая желанная свадьба года” – утверждало радио. Его проплатил Ви Сент старший.
“Нам всем крышка”, – ныли прохожие, собирая гильзы на улице близ ресторана.
“Половину района пришлось восстанавливать”, – жаловались дворники, выметая пьяных подраненных гостей из подворотен.
“Шесть убитых, тринадцать раненых”, – рапортовали полицейские. Шарль Же Смит выставил погибших самоубийцами и пьяницами.
“Ни хрена не помню после третьей бутылки”, – вспоминал Фабрицио. Для него веселье только начиналось.
6. Алессандра
6. Алессандра
То, чего не помнит Фабрицио, прекрасно запомнила Алессандра.
Он привел её не в новый дом, подаренный молодоженам, а на верхний этаж ресторана. В арендованный номер для новобрачных.
Да – красивый, да – украшенный. Но он привел её в съёмный номер! Как какую-то проститутку. А такого она не прощает! Ну ничего, она ему это ещё припомнит.
Лег на кровать, прямо на лепестки роз и незабудок, раскинул руки, нашёл её пьяным взглядом и приказал:
– Давай-ка побыстрее закончим с консумацией. Ты там быстренько как-нибудь постарайся.
У Алессандры аж глаз задёргался. Постарайся?! Как-нибудь?! Это чудовище де Лотское без руки завтра проснется, заикой и в Российской Империи! Потому что бежать отсюда будет быстрее пули, выпущенной в упор. А стая русских борзых будет иметь его в глазницы, пока имелки не сотрёт. Ну, или хотя бы руку откусит. Обе. Это она ему обещает!
– Слышь, красоточка, помоги раздеться, – поманил рукой муженёк. И даже ногу поднял.