Самюэлс вкатил в зал «радиолу», Майк тотчас поднялся.
Казалось, воздух в зале сгустился от шепота, сквозившего разочарованием. Самюэлс подкатил аппарат прямо к столу судебной коллегии.
Телевизионщики нацелили длиннорылые камеры, Самюэлс невозмутимо повернулся к судьям.
— Мистер Лавиада и мистер Левко продемонстрируют вам… Я полагаю, со стороны обвинения возражений не будет? — Он явно вызывал их на бой.
Один из обвинителей был уже на ногах. Он неуверенно раскрыл рот, но передумал и опустился на стул. Головы тут же склонились одна к другой обвинение совещалось.
Самюэлс одним глазом следил за судьями, другим — за аудиторией.
— С позволения суда нужно свободное пространство. Если судебный пристав поможет… Благодарю вас, сэр.
Длинные столы были с резким скрипом отодвинуты в сторону. Все глаза впились в Самюэлса. Две долгие секунды он стоял молча, затем повернулся и пошел к своему столу.
— Мистер Левко! — Он отвесил мне официальный поклон и сел.
Теперь весь зал сверлил глазами меня и Майка; тот подошел к аппарату и молча ждал. Я откашлялся и обернулся лицом к судебной коллегии, словно не замечая установленных на свидетельском месте микрофонов.
— Судья Бронсон.
Он внимательно посмотрел сначала на меня, потом на Майка.
— Да, мистер Левко?
— Ваши справедливость и непредвзятость общеизвестны.
Уголки его рта опустились, он нахмурился.
— Не согласитесь ли вы помочь нам доказать, что всякие обманы и трюки тут исключены?
Бронсон обдумал мою просьбу и медленно кивнул в знак согласия. Обвинители заявили протест, который был отклонен.
— Назовите, пожалуйста, поточнее какое-нибудь место, где вы находились в какое-то определенное время. Любое место, где, как вы совершенно уверены и можете под присягой подтвердить, не было ни скрытых кинокамер, ни наблюдений.
Судья задумался. Шли секунды, минуты, напряжение звенело струной, я затаил дыхание. Наконец он произнес: — Тысяча девятьсот восемнадцатый год, одиннадцатое ноября.
Майк пошептал мне на ухо. Я спросил:
— Не укажете ли время суток более определенно?
Судья Бронсон взглянул на Майка.
— Ровно одиннадцать утра. Час, когда было подписано перемирие. — Он умолк, затем продолжил:
— Ниагарский водопад. Ниагарский водопад, штат Нью-Йорк.
В тишине защелкали рычажки аппарата, опять послышался шепот Майка. Я сказал:
— Надо выключить свет.
Судебный пристав встал.
— Смотрите, пожалуйста, на стену, левее, вон туда.
Мне кажется, если судья Кассел немного отодвинет назад кресло… Мы готовы.
Бронсон посмотрел на меня и перевел взгляд на левую стену зала: — Я тоже.
Верхний свет погас, до меня долетело ворчание телеоператоров. Я тронул Майка за плечо.
— Выдай им, Майк!
Все мы в душе актеры, и Майк не исключение. Внезапно из ниоткуда вниз в бездну хлынул отливающий ледяным блеском сокрушительный поток. Ниагарский водопад.
По-моему, я уже упоминал, что никак не могу побороть в себе боязнь высоты. Это вообще мало кому удается.
И когда изображение стремительно понеслось вниз, я услыхал судорожный вздох зала. Вниз, все дальше и дальше, и вот наконец остановилось на краю безмолвного водопада, фантастичного, сверхъестественного в своем холодном, окаменевшем величии. Майк, как я понял, настроил аппарат ровно на одиннадцать часов. Затем возник американский берег Ниагары. Медленный наезд. Несколько туристов застыли в чуточку смешных позах. Снег на земле, снежинки в воздухе. Время замерло, остановилось, и как бы в ответ стали тише биться сердца.
Бронсон отрывисто бросил:
— Стоп!
Парочка. Молодые люди. Длинная юбка, высокий, наглухо застегнутый воротник мундира, длиннополая шинель. Двое стоят обнявшись. Зашуршал рукав Майка — фигуры ожили. Девушка плачет, солдат улыбается.
Девушка отвернулась, юноша притянул ее к себе почти насильно. Другая молодая парочка бросается к ним, и все кружатся в стремительном танце.
Резкий голос Бронсона:
— Довольно!
Изображение тускнеет и расплывается.
Вашингтон. Белый дом. Президент. Чей-то кашель звучит словно небольшой взрыв. Президент смотрит на экран телевизора. Затем вдруг резко, как от толчка, выпрямляется. Голос Майка. Он впервые выступает на процессе.
— Перед вами президент Соединенных Штатов. Он смотрит по телевидению репортаж о процессе, который ведется из этого зала. Он слышит то, что я говорю, и сейчас увидит на экране, как я, используя свой аппарат, покажу ему, что он делал несколько секунд назад.