– Кстати, а какой у тебя номер кредитки-то? – спросила вдруг Летиция, отвлекаясь от своего планшета. – Да-да, и не косись так на меня, о коварный, договор-то вы подписали? Подписали, – ткнула она локтем в бок Белого. И снова обернулась к Виттории: – Ну так что?
«Почему нет».
Продолжая одним глазом почитывать живописное изложение обстоятельств смерти старого антиквара и список его наследников, Виттория достала кошелёк и надиктовала номер. Через какое-то время телефон пискнул – пришло сообщение о пополнении счёта.
Рот так и открылся.
– Что? – непонимающе моргнула Летиция. – Что-то не так? Извини, я тут немного закопалась – речь дописываю… Видишь ли, у меня вдохновение, а у господина Жермена скоро конгресс, выступать надо – очень удачно совпало.
– Вы там… Ну, с нулём не того?
– Чего того? – нахмурилась она и быстро защёлкала пальцами по планшету. – Нет, всё нормально. Это аванс, оплата по завершении дела, как и пончики для чудиков внизу. Так в чём проблема?
– Никаких проблем.
Виттория ещё раз посмотрела на экран своего мобильного.
Склонила голову, чтоб скрыть идиотскую улыбку.
У ненормальной работы определённо были свои преимущества.
В необъятную полотняную сумку цвета старого матраса влезло всё необходимое – и копии фотографий с документами, и новенькое удостоверение сотрудницы агентства, и бутылка с водой – день обещал быть жарким, и альбом для записей и зарисовок, крайне необходимый любому начинающему детективу. Честно признаться, оказавшись на улице, Виттория почувствовала себя уверенней. Новые коллеги были прекрасны и восхитительны, каждый в своём роде, но… пожалуй, слишком. Летиция да Манча, обаятельная и светлая, легко порхающая на каблуках и между делом решающая с десяток вопросов одновременно; Белый Лис с его инфернальной красотой, в костюме-тройке как с обложки журнала, кажется, знающий всё на свете…
И она, Тори Флорабелио – с всклокоченными чёрными волосами, как у мёртвой девочки из фильма ужасов, в аляповатой юбке-бохо и цветастой блузе по моде времён бабушкиной молодости.
«Может, заглянуть в магазин и купить себе это, как его… пиджак и платье-футляр?» – размышляла она, гипнотизируя взглядом подросшую цифру своего банковского счёта.
Идея была заманчивой, если б не стойкое ощущение, что делу смена имиджа поможет мало. Поэтому Виттория пообещала себе хотя бы посетить куафёра, когда… если весь этот бардак закончится благополучно. И – решительно направилась в то единственное место в Сити, где ей могли дать полезный совет в сложившейся ситуации.
В городской Исторический музей.
Вообще появился он давно, пожалуй, наравне с первым питейным заведением. Место под музей выделила лично основательница Моргелин, благородно отдав собственный дом на благо искусства, просвещения и культуры… Естественно, когда ей отгрохали новый особняк на вершине холма. С тех пор «храм истории» переезжал с места на место раз десять, примерно каждые двадцать лет, и ныне обосновался в северной части города, посреди хвойного парка. Несмотря на громкое название и гарантированную третью позицию во всех туристических путеводителях, он почти всегда пустовал. Возможно, виной тому была скудная экспозиция, или то, что большинство маршрутов общественного транспорта музей начисто игнорировали… Но Виттория не сомневалась, что дело в скверном характере её знаменитого предка.
В те редкие минуты, когда Лобо Флорабелио не был героем и чертовски обаятельным парнем, он становился страшным мизантропом. А колдун-мизантроп… Так или иначе, туристы сюда забредали редко, и это устраивало почти всех – ну, разве что кроме распорядителей городского бюджета, но их обычно не спрашивали.
Честно купив взрослый билет – впервые в жизни, к слову, ибо дети и ученики могли проходить в музей бесплатно – Виттория миновала череду совершенно пустых залов и, нагло позаимствовав стул смотрительницы, уселась напротив портрета.
– Привет, дорогой предок, – махнула она рукой и откинулась на спинку, прикрывая глаза. – А я тебе орешков принесла. Там, в сумке.
Некоторое время царила тишина, затем по паркету чиркнули каблуки.
– Орешков? Что я тебе, бурундук, что ли?
Тембр у Лобо приятный был, заслушаешься. Ну, если особенно не вдумываться в смысл сказанного, ибо молол почтенный предок иногда такое, что уши в трубочку сворачивались, особенно у нежных дев.