– С утречком, Бэтс! – замахала руками Летиция, и парень подмигнул в ответ. – Это моя новая коллега, знакомься! Тори Флорабелио, ну, из тех самых Флорабелио. Как тебе улов?
– Солидный, – усмехнулся Бэтс. Тень у его ног заинтересованно повела ушами. – Можно спросить только, сердце моё, куда делась старая коллега?
Летиция искренне задумалась.
– Эмигрировала в Северную Креонию… Наверное. Или в Нордланд. Я принципиально не в курсе: Белый, конечно, не выносит холода, но береженье лучше вороженья, знаешь ли.
У Виттории впервые зародились подозрения, что новая работа, несмотря даже на протекцию ослепительной и прекрасной госпожи да Манча, может оказаться вовсе не таким уж идеальным местом.
– Не унывай, – подбодрил её чуткий Бэтс – наверное, всё же не официант, а как минимум совладелец. Уж больно вальяжно он грелся на солнышке, вместо того чтобы в оба глаза приглядывать за клиентами в кофейне. – Белый – тот ещё засранец, но Летти держит его на коротком поводке. К тому же всем сотрудникам «Белого Лиса» полагается сколько угодно бесплатного кофе у меня, в «Кошкином Доме». А в особо тяжёлые дни я тебя ещё накормлю и пожалею.
Летиция скосила взгляд на окна кофейни и выразительно кашлянула.
– Бэтс, там Мина…
Произнесла она это так, словно рыжий едва не наступил на настоящую взрывчатку. Он же мгновенно собрался и посерьёзнел; кошачья тень напряжённо замела хвостом.
– В обязанности баристы входит флирт с посетителями, – заявил Бэтс упрямо, обращаясь к кому-то невидимому. – Ладно, я что-то и правда заболтался. Удачи, милые дамы.
За «Кошкиным Домом» располагалась букинистическая лавка. Летиция охарактеризовала её как «неплохую», однако уточнила, что есть места получше и порекомендовала книжный магазин на улице Тюльпанов.
– Владеет им господин Хавьер, но обычно все зовут его просто Книжником, – пояснила она и фыркнула, точно припомнила нечто крайне забавное. – Он у нас в некотором роде в услужении. Белый решил, что это будет справедливо – ну да у него весьма занятные представления о справедливости. А господин Книжник здраво рассудил, что изредка оказывать нам услуги – перспектива намного лучше кровавой бани.
Витторию бросило в холодный пот. Ясный весенний день сразу померк, птицы защебетали зловеще, а привычные с детства колёса с человечьими черепами на ободе, парящие над городскими улицами, впервые показались недобрым предзнаменованием.
– В каком смысле – «кровавую»? – осторожно уточнила она, в бессознательном защитном жесте прижимая к груди необъятную сумку.
Впрочем, если вспомнить, что таилось там, в замшевых недрах, жест становился не таким уж бесполезным.
– В прямом, – вздохнула Летиция. – Белый хотел ему голову оторвать за его выкрутасы, насилу разубедила. Это была одна из лучших моих Убеждающих Речей, альма матер бы мною гордилась. Кстати, а ты какое отделение Высшей Школы закончила?
– Мастерство исторических изысканий, специализация – древние тексты, – ответила Виттория, не уточняя, что направление выбирала наугад, где конкурс поменьше.
Однако новоиспечённая коллега и нанимательница просто расцвела:
– Это же чудесно! А в мифах и легендах разбираешься?
– Немного…
– Ничего, скоро станешь экспертом! – заверила её Летти. – А также в суевериях, городских историях, мистике и прочем оккультизме. Я ведь говорила, что агентство «Белый Лис» занимается решением разного рода паранормальных проблем? Нет? Нет-нет-нет, бежать поздно, – со смехом удержала она рванувшуюся было Витторию за рукав. – Смирись, Тори. Он нас уже увидел.
– Кто?
Голос предательски дрогнул.
– Собственно, шеф, – улыбнулась Летти и указала пальцем на балкон третьего этажа в доме с колоннами, порядочно заплетённым плющом. – Нам туда, кстати. Ничего не бойся. Запомни: ты отныне моя любимая подруга. А друзей не едят.
Особняк, в котором располагалось агентство, умостился между более высокими зданиями, а потому вечно пребывал в тени. Более тёмная облицовка только усиливала ощущение сумрачности и прохлады; чудилось даже, что он не был построен, а вырос давным-давно сам по себе, точь-в-точь как древние белоствольные эвкалипты перед ним. Самый нижний этаж давно ушёл под землю, о нём напоминали только заглублённые в тротуар окна. Перед входом висела мемориальная металлическая табличка с совершенно нечитаемым текстом, а на двери – аккуратная вывеска с любопытной белой лисицей с несколькими хвостами.