Не нужно быть гением, чтобы догадаться, что затевается что-то очень темное. Кинкейд, похоже, действовал преимущественно честно, но Ороско явно не был в восторге от того, в каком направлении ведёт семейный бизнес его зять. И я решил, что это указывает на то, кому на самом деле предан Шаде, несмотря на неудавшееся покушение.
Возможно, товар был доставлен в неприметной упаковке, но в безлюдном месте посреди ночи это не имело ничего общего с чем-то даже отдалённо законным. Поэтому, скорее всего, Кинкейда намеренно держали в неведении. Тот факт, что водитель ожидал его, а не Ороско, по-видимому, подтверждал это.
А поскольку Кинкейд формально все еще оставался моим работодателем, я посчитал, что небольшая диверсия была бы нелишней.
Я тихо поднялся на ноги, перешагивая через кучу металлолома, которую собрал, чтобы скоротать время. Затем я остановился, прежде чем подобрать горсть ржавых гвоздей.
Я подошёл к дальней стороне припаркованного грузовика кружным путём, стараясь не попадаться на глаза BMW и его пассажирам. Первым делом я проверил задние двери контейнера, но даже если бы я мог открыть их, оставаясь незамеченным, замки были заперты на увесистые навесные замки.
Отбросьте эту идею.
Вместо этого я пробирался вдоль одной стороны, вбивая гвоздь остриём вверх между бетоном и протектором передней части каждой шины. Я предполагал, что они скорее выедут, чем двинутся задним ходом, когда для этого нет очевидной причины, но добавил ещё пару гвоздей в заднюю часть колёс под самой повозкой, на всякий случай. Я знал, что шины грузовиков накачаны до невероятного давления по сравнению с легковыми — более ста фунтов на квадратный дюйм.
Как только грузовик тронется с места, он, вероятно, получит несколько взрывов. Может быть, не сразу, но достаточно, чтобы дело не ушло далеко. По крайней мере, я на это надеялся.
может уехать грузовик . Гвозди в конце концов сдуют шины, но, поскольку они были цельными, они могли бы также заткнуть дыры.
Я знал по опыту, что шипы на полицейском жале были полыми, поэтому воздух выходил мгновенно.
Пока я стоял, глядя на огромный грузовик, мне вспомнился рассказ моего старого приятеля-велосипедиста. Я вернулся в развалины и вернулся, держа в руках половину стропы с храповым механизмом. Сама храповая система отсутствовала, остались только крюк и довольно длинный кусок грязного брезентового ремня с обтрёпанным концом.
Я на цыпочках подкрался к передней части прицепа, где он крепился к кабине, и нашёл красный тормозной шланг. Обмотал его крюком и снова прикрепил к ремню, а затем протянул свободный конец к одному из внутренних колёс, где его было бы меньше видно. Я надёжно закрепил ремень под шиной.
Это было лучшее, что я мог сделать, используя имевшиеся у меня средства, чтобы замедлить их.
Прошло еще двадцать минут бездействия, в течение которых я вернулся к своей неудобной каменной глыбе, а двое мужчин с относительным комфортом разместились в своем роскошном внедорожнике.
Я завидовал их мягким кожаным сиденьям, даже если они не заводили двигатель и не включали фары. Я видел салон лишь изредка через лобовое стекло, но, похоже, они не слишком много разговаривали, чтобы скоротать время. Ороско нравился звук собственного голоса. Шаде же ценил тишину.
Я бы поставил на то, что Шаде победит.
Внезапно ещё несколько фар — на этот раз две пары — переключились с дороги на трассу. Они двигались гораздо быстрее грузовика, их подвеска с грохотом проносилась мимо, поднимая в воздух клубы пыли.
Я прикрыл нос и рот рукавом рубашки. Последнее, что я мог себе позволить сейчас, — это закашляться.
Я вытащил смартфон из кармана, но не решился его включить. Свет экрана выдал бы моё присутствие и местоположение.
Как бы мне ни хотелось получить хоть какое-то подтверждение происходящему, я понимал, что рисковать нельзя. Я неохотно оттолкнул его.
Две машины затормозили во дворе. Я увидел, что это большие пикапы Nissan с двойной кабиной, их краска была тёмной и блестящей. Они остановились бок о бок, перпендикулярно BMW. Несколько мгновений после этого никто не двигался. Я взглянул на стёкла, но у обоих были тонированные стёкла, так что заглянуть внутрь было невозможно.
Двери BMW открылись. Ороско вышел первым, словно ему не терпелось подтвердить свою решимость. Ступив на бетон, он слегка откинул плечи назад, одновременно выпятив подбородок. Возможно, он решил, что это придаст ему более решительный вид, более жёсткий план. Всё испортило то, что ему пришлось ждать, не проявляя терпения, пока все остальные высадятся.
Шаде последовала его примеру, но медленнее. Затем двери «Ниссанов» распахнулись, словно по команде. Из них вышли четверо парней. Они были одеты в чёрные одежды, вариации на одну тему. Хотя руки у них были пусты – насколько я мог судить – их куртки были расстёгнуты. Все они были тёмноволосыми и смуглыми. У двоих были усы, у одного борода, а третий был чисто выбрит.