Я резко прикусываю губу, но не могу сдержать слез. Я отворачиваюсь, когда по щеке капает слеза. Я ожидала, что Арес запаникует или потребует объяснений моим мучениям, но он просто взял меня на руки и запустил руку в мои волосы. Я разрыдалась всерьез и прижалась лицом к его шее.
Рыдания рвутся из моего горла, а он все крепче прижимает меня к себе, словно пытаясь удержать, когда я не могу сделать это сама.
— Ты разбиваешь мне сердце, Кексик. Я невосприимчив ко всем слезам, кроме твоих. Я готов упасть на колени и умолять тебя сказать, что я могу сделать, чтобы все наладилось.
Я качаю головой, не зная, что сказать. Даже если бы я попыталась, вряд ли у меня вырвались бы слова. Как объяснить, что тысяча страхов поглотила меня? Как объяснить, что чувство вины, подобное которому я никогда не испытывала, гложет мою душу, но, несмотря на это, я готова сделать все заново, если это означает, что у меня будет это с ним?
Арес наклоняется и поднимает меня на руки, его шаги гулко разносятся по коридору, когда он несет меня в нашу спальню. Он садится на край кровати и держит меня на коленях, успокаивающе проводя рукой по моей спине. От всего этого мое сердце разрывается еще сильнее.
— Рейвен, — шепчет он с болью в голосе.
Я сажусь к нему на колени и изо всех сил вытираю слезы. Я не могу продолжать прятаться. Я не могу продолжать тонуть в своей боли — только не по вине Ханны.
— Ханна приходила ко мне в офис сегодня.
Он напрягается и сжимает челюсти, выражение его лица не поддается прочтению.
— Арес… ты… ты… ты дал ей мое обручальное кольцо?
Его глаза расширяются, и он нежно гладит меня по щекам.
— Детка, — шепчет он. — Клянусь тебе, это совсем не то, о чем ты могла подумать. Она попросила его, и я отдал его ей, потому что не хотел, чтобы оно постоянно напоминало тебе о ней. И если честно, Рейв, я не хотел держаться за что-то подобное. Я послал ей и свое. Мне не нужно ни то, ни другое.
Он гладит меня по щеке тыльной стороной пальцев, его взгляд умоляющий, как будто ему нужно, чтобы я ему поверил.
— Это убивает меня, — шепчу я. Я тянусь к нему и провожу пальцем по его виску, слишком напуганная, чтобы задать вопросы, на которые мне нужны ответы. — Чувство вины, боль. Это все слишком, Арес. Я приняла неправильное решение? Неужели какая-то часть тебя презирает меня за то, что я пошла к алтарю, а не осталась в стороне? Ты обижаешься на меня за то, что я встала между Ханной и тобой?
Он открывает рот, чтобы ответить, но я прижимаю указательный палец к его губам, заставляя его замолчать.
— Не надо, — шепчу я. — У меня не хватает смелости выслушать твои ответы, Арес. Я скорее позволю своим страхам съесть меня заживо, чем услышу от тебя подтверждение намеков Ханны. Я не думаю, что смогу выслушать твои слова о том, что какая-то частичка тебя все еще любит ее. Я боюсь, что ты пожалеешь меня и скажешь все, что я хочу услышать, не имея в виду ни единого слова. Я боюсь, что все, что между нами, на самом деле лишь обязательство для тебя. Я не переживу, если ты бросишь меня ради нее.
Я отпускаю палец, и по моим щекам катятся слезы. Арес вздыхает и берет меня за запястья, крепко сжимая их за спиной.
— Ты закончила говорить, любовь моя? Я чертовски на это надеюсь, потому что теперь моя очередь.
Мои глаза расширяются, и он улыбается, несмотря на следы душевной боли в его глазах.
— Ты, Рейвен Виндзор, — самое неожиданное и в то же время самое лучшее, что когда-либо случалось со мной. До тебя я не жил по-настоящему. Ты сводишь меня с ума в самом лучшем смысле этого слова. Ты заставляешь меня смеяться каждый день, и ты, моя прекрасная жена, заставляешь меня чувствовать то, чего я никогда раньше не чувствовал. Я думал, что знаю, что такое любовь, понимаешь? Я думал, что она подразумевает компромисс, самоотверженность и терпение. Теперь я знаю больше. Настоящая любовь безумна, всепоглощающа, и она чертовски эгоистична, Рейв. Это нетерпение и отсчет минут до возвращения домой. Это мелочность по отношению ко всем мужчинам, которые заглядывают в твои DM, и это секс с тобой на нашем новом диване, потому что я нуждаюсь в тебе с интенсивностью, выходящей за рамки физической. Это украшать наш дом вместе и заботиться о деталях, потому что я хочу, чтобы наш дом был нашим. Это спорить с тобой, когда в обычной ситуации я бы оставил все как есть, просто потому что, когда речь идет о тебе, меня действительно волнует каждая мелочь. Это, миссис Виндзор, и есть любовь. Или, по крайней мере, я так думаю, потому что как еще можно определить то, что я чувствую? Ты — все, в чем я не подозревал, что нуждаюсь, и теперь, когда у меня есть ты, я не могу вернуться к жизни до тебя. Никогда. Несмотря ни на что.