У неё есть две картинки мамы — днём и ночью.
И ночная мама действительно преобразилась.
Смотрю на дочь. Всё бы ничего, но мне совершенно не нравится её нездоровый румянец. Кладу прохладную ладонь ей на лоб. Не слишком, но всё же горячий.
Простудилась?
— Это платье для меня, — улыбается Алан.
Его голос сейчас — багровый бархат.
Пелагей морщится.
— Ну вот, то хочешь быть маленькой девочкой. То хочешь отнять платье у мамы!
Я целую её в лоб.
— Милая, а у тебя ничего не болит? Горлышко, может? Сопелек нет?
Она мотает головой.
— Я не болею.
Алан присаживается на пол рядом с Пелагеей, расстёгивает пальто и ему в ноги буквально вываливается шерстяной золотистый комок. Это совсем маленький щенок, похожий на ретривера.
— Это тебе за то, что… ну… не заболела, — неловко произносит генерал.
Я не подсказывала ничего Алану. Он запомнил ещё с того раза, как подарил шоколад, что моя дочь мечтает о щенке.
Мужчина всё ещё напряжён. Что неудивительно — не каждый день генералов обламывают боги. Но он старается казаться милым и безобидным, когда находится рядом с моей дочерью. А ещё всё время поглядывает на меня, мол, правильно всё делает или нет.
Завидев собаку, Пелагея вскрикивает от радости. Пёс в ответ тонко заливается лаем.
И тут же начинает вилять хвостом.
— Он теперь мой? Правда? Мама, можно?
Тыкает пальчиком в мягкую, золотистую шерсть. И принимается наглаживать только после того, как я разрешаю.
— Спасибо, — моя вежливая девочка не забывает поблагодарить и дракона. — Это будет Барсук.
Алан поднимается довольный. Но на моменте имени почему-то слегка напрягается.
— Но это собака.
— Да, — улыбается Пелагея. — И её зовут Барсук.
Его лицо становится каменным. Видно, никогда раньше не слышал, чтобы одних животных называли другими животными.
В конце концов, Алан благоразумно решает не спорить. Он берёт меня за руку, отводит чуть в сторону, заглядывает в глаза. Да так, будто что-то в них однажды потерял. И сейчас хочет найти.
— Спасибо за этот день, — улыбаюсь.
Он усмехается. Даже как-то нервно. Будто я пугаю его.
— Мне нужно это переварить, — отзывается. — Оставайся с дочкой. Увидимся завтра.
Звучит немного загадочно, поэтому я не удерживаюсь от шутки:
— Не хочешь, чтобы я заходила в твои покои, потому что будешь там не один?
В ответ дракон лишь ухмыляется. И в этой ухмылке настоящая концентрированная тьма. Я вспоминаю, каким он мне казался, когда мы только встретились. Быть может, и не казался вовсе?
Алан уходит, я возвращаюсь к дочке.
— Мама, а Барсук будет спать с нами?
— В комнате — да. Но на полу, родная.
— Ладно… А дракон?
— У дракона есть своя комната.
Глава 10
Я искупала дочку и уложила спать. В этот раз у нас обеих много впечатлений, так что никаких сказок не требуется.
Пелагея во сне шепчет, обнимая подушку и пуская слюни:
— Барсук… Барсучек…
А я дремаю на пенных волнах с лепестками роз. И на удивление даже рассветные лучи не поднимают меня с постели, как это происходит обычно.
Так что вместо них до меня дозывается кое-кто другой…
— Эй… Варвара… — шепчет Гилмор прямо на ухо.
Наверное, чтобы не разбудить Пелагешу. Но оттого, что её губы едва не касаются моей кожи, я резко поднимаюсь и передёргиваюсь.
— Нельзя же так пугать… — стараюсь говорить шёпотом. — Что случилось?
Гилмор стоит в своей новой форме служанки. Тёмно-коричневое платье и горчичный фартук. Её волосы собраны в пончик на макушке. Она иначе не заплетает волосы с тех пор, как я показала ей несколько способов из своего мира.
Это делает её ещё моложе внешне, да и с недавних пор появившийся румянец на скулах очень ей к лицу.
— Там мастер Варден-то… сейчас продаст меня. Возьмёт и продаст… Ай, Варвара, спаси меня!
Я оглядываюсь на Пелагею. Она спит. Поэтому накидываю халат-платье, торопливо застёгиваю пуговицы, обуваюсь и поправляю волосы.
— Идём.
Закрываю дверь на ключик и уже в коридоре уточняю у женщины детали.
— Пришёл, значит, кузнец. У нас же там за леском, что поменьше, несколько домов стоит. Вот он оттуда. Не общались мы с ним особо. А теперь увидел меня, ну теперешнюю, так сразу угадай что?
— Полез к тебе что ли? — нахмуриваюсь, готовая защитить Гил от притязаний неизвестно кого.
— Да если бы только! — вздыхает служанка. Выходит у неё это совсем как-то уж мечтательно, что заставляет меня усмехнуться. — Он поймал мастера Вардена во дворе и сватается ко мне. Они в гостиную перешли, обсуждают меня, как кобылу на продажу.
Мы добираемся до нужного места. Я выглядываю из-за угла. Алан и правда сидит напротив какого-то простоватого на вид, но симпатичного мужчины в возрасте.
— А ты? — шёпотом спрашиваю, вернув внимание Гилмор. — Не хочешь замуж?
Она поджимает губы и, помедлив несколько мгновений, качает головой.
— Если выйду за кузнеца, не видать мне генерала! Чужих жён в наложницы не берут… И тогда он точно не признает ребёнка.
Я выгибаю бровь. Конечно, она должна понимать, что сильно рискует. Лучше кузнец в руках, чем генерал в небе…
Но чудеса случаются.
— Гил, ты же понимаешь, что если Дик не отзовётся, а кузнец оскорбится, то…
— Да, старая и к тому же с ребёнком никому не буду нужна, — вздыхает она. — Но сердцу-то не прикажешь. А ещё хочу быть, как ты.
Я мотаю головой, но всё-таки решаюсь вмешаться. Алан перекидывает ногу на ногу, хрустит костяшками пальцев и вальяжно общается с мужчиной.
— Нет, трёх мешков зерна будет недостаточно. Даже с мечом. Ты у меня отнимаешь лучшую работницу. Понимаешь это?
Усмехаюсь мысленно. Да без Гилмор-то мы тут точно не справимся…
— Как насчёт пяти мешков, мастер Варден? Очень уж она мне приглянулась, честно скажу. Но вы же понимаете, что по правде она этого не стоит?
Алан кивает с усмешкой. Вижу, что собирается согласиться. Но как раз в этот момент замечает меня и даже как-то подбирается.
— Дорогая, ты уже проснулась? — окидывает меня взглядом.
Слегка недовольным, возможно, из-за моего внешнего вида.
Всё закрыто, но часто бывает, что красивые девушки сами по себе с утра выглядят… порочно. И их точно никто не должен в таком виде видеть, кроме мужей.
— Да, — улыбаюсь ему и киваю нашему гостю. — Я случайно услышала ваш разговор.
— Доброе утро, госпожа, — мужчина почтительно кланяется.
Я всё ещё смущаюсь с непривычки, но глубоко в себе.
— Мне кажется, — ухмыляется Алан, — что сейчас самое время отпустить нашу чудесную работницу. Она должна обзавестись своей семьёй. Пока не стало слишком поздно.
Разумеется, он намекает на беременность.
Но разве ему такое решать?
Я бы поняла, если бы было уж слишком выгодно выставить Гилмор за ворота. Но несколько мешков зерна — это лишь условность. От них нам не горячо, не холодно.
Правда пытается помочь? Думает, что Дик проигнорирует письмо?
Учитывая, что я помогала служанке его составлять… сомневаюсь.
— Разумеется, ты прав, — я подхожу и кладу ладонь на его плечо. — Но я хочу, чтобы ты знал… Гилмор очень сильно помогает мне по хозяйству. И Пелагея её любит.
Он напрягается, раздумывая над моими словами.
Явно бы сделал всё, что я хочу, если бы вчера… расслабился. Но этого не случилось. А страдать придётся… Гилмор.
— О, госпожа, не волнуйтесь, — улыбнулся кузнец, — она может и дальше у вас работать. Я буду её отпускать. Лишние деньги в семье не помешают…
Это уже заметно не понравилось генералу.
Не хочет ли мужчина получить себе жену и служанку в одном флаконе, да ещё и окупить пять мешков зерна, что отдал за неё?