Тишина в зале стояла мертвая, но не потому, что людям так приказали — просто они были потрясены этой историей, им нужно было еще переварить услышанное. Как ни старался Гуров быть спокойным, он и сам чувствовал, что временами его голос звенел от ярости и едва сдерживаемого гнева. Тюрин тут же заявил аудитории:
— Мы сейчас уйдем на рекламу, а после нее обсудим эту трагическую историю, — а потом, потрясенно качая головой, тихонько сказал: — Ну, Лева! В твоем рассказе было столько драйва, столько энергетики, что, боюсь, люди, обсуждая его, могут и врукопашную пойти. Ты всех так завел!
— Это не я! — устало проговорил Гуров, открепляя микрофон от пиджака. — Это наша жизнь их заводит!
Выйдя из телецентра, Лев сел в машину и медленно поехал домой, чтобы к моменту его возвращения передача уже закончилась. Он был уверен, что Мария ее обязательно смотрит, вот и не хотел при этом присутствовать, а особенно слушать выступления тех, кто так внимательно, но при этом едва сдерживаясь от реплик, внимал ему в студии. Когда он вошел в квартиру, телевизор был уже выключен, а Мария, выйдя встретить его, просто прижалась к его плечу и горестно произнесла:
— Бедный ты мой, бедный! Как же тебе достается! Ну пошли ужинать!
Отдав должное коньяку, чтобы успокоить нервы, Лев даже не предполагал, что этот рассказ так расстроит его самого, он плюхнулся в кресло, а жена устроилась рядом на подлокотнике и обняла его. Но тихого семейного вечера не получилось. Сначала позвонил Чумаков из Ильичевска:
— Ну, Лев Иванович, и дел Борька наворопятил! Ведь всю жизнь человека знал, а оказывается, что и не знал совсем.
Следом за ним позвонил Никифоров:
— Спасибо вам большое, товарищ полковник! Все вы правильно сказали. Может, теперь кто-то и задумается перед тем, как подлость совершить, а не отольется ли это ему самому сторицей.
— Для того и говорил, — ответил Гуров.
А потом звонки пошли один за другим: Стас заявил, что Лева выбрал себе в жизни не ту стезю — ему артистом надо было стать, Орлов поинтересовался, а точно ли Попов его прикроет, Вилков, захлебываясь от восхищения, прокричал что-то непонятное из одних междометий, Алексей Юрьевич ограничился кратким заявление: «Это было сильно!», и наконец уставший от всего этого Гуров просто отключил телефон. Но Тюрин не был бы Тюриным, если бы не догадался позвонить Марии. Она обошлась с ним довольно сурово:
— Видела! … Поздравляю! Рейтинг — это святое! … Нет уж! Оставайся где есть! … И коньяк свой сам пей! … И с этим поздравляю! … А вот это еще неизвестно, — и отключив телефон, сказала Льву: — Тюрин захлебывается от восторга, говорит, что ты взбаламутил людей так, что даже после окончания передачи их пришлось чуть ли не силой на улицу выводить, но народ и там еще не скоро успокоился. На редакцию обрушился шквал звонков, и решено в следующее воскресенье продолжить обсуждение этой темы. Ждут тебя!
— Не дождутся! — буркнул Гуров.