Из тех авторов, которые особо подчеркивали психогению травматических неврозов на войне, я в первую очередь процитирую Нонна. Не только потому, что он неизменно считал симптомы вызванных потрясением военных неврозов истерическими, но и потому, что он также был способен с помощью гипноза и суггестии заставить на мгновение исчезнуть тяжелейшие симптомы военного невроза и вызвать их снова. Таким образом исключалась возможность даже только «молекулярного» нарушения в нервной ткани; расстройство, которое могло быть устранено воздействием на психику, не могло быть никаким, кроме как психическим.
Данный терапевтический аргумент произвел очень сильное воздействие. Страсти в механистическом лагере постепенно поутихли, и предпринималось немало попыток интерпретировать свои прежние утверждения с позиции психогенетики. С этого момента спор продолжился среди представителей отдельных психологических подходов.
Как представить себе способ действия психических моментов и психогенное развитие клинических картин, настолько тяжелых, что они проявляются на физическом плане?
Здесь вспоминается прежний взгляд Шарко, что испуг и воспоминание о нем могут вызывать у человека физические симптомы, подобно состоянию гипноза или аутогипноза, когда их намеренно вызывает постгипнотическая команда гипнотизера.
Это повторное обращение к Шарко означает не что иное, как прекращение бесплодных спекуляций и возвращение к первоисточнику, из которого в конечном итоге появился психоанализ, ведь нам известно, что первые исследования психического механизма истерических феноменов Брейером и Фрейдом начались непосредственно под влиянием клинического и экспериментального опыта Шарко и Жане. Истерики страдают от реминисценций: это первое основное положение зарождающегося психоанализа фактически является продолжением, углублением и обобщением концепции вызванного потрясением невроза Шарко. Общей у обоих авторов является идея о длительном действии внезапного аффекта, о постоянной связи его определенных проявлений с воспоминанием о пережитом.
Сравним теперь взгляды германских неврологов на генезис военного невроза. Гольдшейдер говорит: «Внезапные и пугающие впечатления могут оставлять после себя аффекты непосредственно и с помощью ассоциаций представляемой жизни, такой картине воспоминаний соответствуют повышающие и понижающие возбудимость последствия. Таким образом, именно эмоция, испуг придают травме такое распределение и фиксацию последствий нервного раздражения, которых никогда не имел чисто соматический раздражитель». Нетрудно заметить, что это описание заимствовано из теории травмы Шарко и теории конверсии Фрейда.
Ему вторит Гаупп: «Несмотря на все усилия современной экспериментальной психологии, на все углубленные и уточненные методы неврологического и психиатрического обследования остается далеко немалая часть, в которой мы достигаем диагностической цели еще не путем такого точного неврологически-психиатрического обследования имеющегося состояния, а лишь его соединением с тщательным сбором анамнеза, с кропотливым исследованием патогенеза выявленного состояния». Гаупп даже явно принимает гипотезу Фрейда, описывая военный невроз как бегство от психических конфликтов в болезнь, и с намеком на психоанализ заявляет: «Все же гораздо лучше постулат о влиянии бессознательного на сознание и телесность, чем психологическая теория, которая с помощью цитат из анатомии и физиологии пытается завуалировать тот факт, что путь от телесного к душевному и обратно нам совершенно неведом». А в другом месте он идет еще дальше и ставит психоаналитический постулат бессознательного в центр всей проблемы: «Стоит только допустить, что в теле происходят душевные процессы, даже если они не находятся в поле зрения сознания, как большинство предполагаемых трудностей исчезает». Здесь следует упомянуть и Гауптмана, который понимает травматический невроз как психогенно переработанное душевное заболевание, запускаемое эмоциональными моментами, а его симптомы – как «дальнейшую бессознательную обработку эмоциональных моментов в смысле открытых путей».
Бонхёффер, по-видимому, полностью принял комплексный психологический опыт психоанализа: травматические симптомы он считает «психоневротическими фиксациями, проявлениями расстройства сознания, которые позволяют отделить аффект от содержания представления под влиянием тяжелейших эмоций».