Савицкий встал, давая понять, что разговор окончен:
– Это выгодное предложение, Марк. Для всех заинтересованных сторон. Надеюсь, вы примете мудрое решение.
Он ушел, оставив меня сидеть с конвертом в руках и ощущением, что стены сжимаются вокруг меня.
Я вернулся домой в состоянии глубокой задумчивости. Разговор с Савицким не принес новых вариантов – только подтвердил то, что мы уже подозревали. Он стоял за взломом, он контролировал Фомина, он имел доказательства нашей аферы. И он не собирался отступать.
Я открыл ноутбук, собираясь написать Диме и Глебу о результатах встречи, когда заметил что-то странное. Курсор двигался сам по себе, открывая файлы, программы, как будто кто-то удаленно управлял моим компьютером.
Я почувствовал, как холодеет кровь. Мой компьютер тоже был взломан. Кто-то получил доступ ко всей моей информации, всем моим файлам, всей моей переписке.
Я немедленно выключил ноутбук, выдернув шнур питания, и позвонил Диме с мобильного телефона.
– Мой компьютер взломан, – сказал я без предисловий. – Кто-то получил удаленный доступ, прямо на моих глазах.
– Черт, – Дима звучал встревоженно. – Это становится все серьезнее. Они атакуют нас со всех сторон.
– Что нам делать? – я чувствовал, как нарастает паника. – Если они получили доступ к моим файлам, они знают все – наши планы, наши контакты, наши финансовые схемы.
– Не используй больше этот компьютер, – решительно сказал Дима. – И проверь свой телефон – он тоже может быть скомпрометирован. Нам нужно встретиться лично, обсудить ситуацию.
Мы договорились встретиться через час в небольшом кафе, которое не было связано с нашими обычными маршрутами. Я оставил ноутбук дома, взял с собой только бумажную копию контракта, полученного от Савицкого.
По дороге в кафе я не мог отделаться от ощущения, что за мной следят. Каждый прохожий, задержавший на мне взгляд, каждая машина, проезжавшая слишком медленно, каждый телефонный звонок рядом – все казалось частью невидимой сети наблюдения, опутавшей меня.
Это было иррационально, параноидально, но я не мог избавиться от этого чувства. Савицкий, кем бы он ни был и какими бы ресурсами ни обладал, явно не собирался полагаться только на угрозы. Он активно собирал информацию, следил за нами, готовился использовать любую слабость.
В кафе уже ждали Дима и Глеб. Они выглядели напряженными, встревоженными, как люди, загнанные в угол.
– Как прошла встреча? – спросил Глеб, когда я сел за их столик.
– Как и ожидалось, – я положил конверт на стол. – Савицкий подтвердил, что контролирует Фомина и стоит за взломом. Он предлагает «партнерство» – фактически, полный контроль над проектом в обмен на защиту от разоблачения.
Я кратко пересказал содержание нашего разговора, включая реакцию Савицкого на идею контролируемого разоблачения.
– Он прав насчет ранней переписки, – мрачно сказал Дима. – Наши первые обсуждения были достаточно циничными. Трудно будет представить это как запланированный арт-проект.
– И что нам делать? – Глеб выглядел потерянным. – Кажется, у нас действительно нет выбора, кроме как принять его условия.
– Или исчезнуть, – тихо сказал Дима. – Забрать деньги и уехать. Начать все сначала где-нибудь, где нас не найдут.
– Савицкий найдет нас где угодно, – возразил я. – Человек с его ресурсами и связями… Мы нигде не будем в безопасности.
– Тогда остается только принять его предложение, – заключил Глеб. – По крайней мере, так мы сохраним проект, свои позиции, свой доход.
– Или третий вариант, – медленно сказал я. – Мы все-таки идем путем контролируемого разоблачения, но более продуманного, более подготовленного.
– Как? – Дима нахмурился. – Савицкий прав – наша ранняя переписка уничтожает эту версию.
– Не обязательно, – я начал формулировать идею, которая только зарождалась в моей голове. – Что, если мы скажем, что изначально это действительно была афера, но со временем она эволюционировала в нечто большее – в настоящий арт-проект, исследующий природу подлинности и авторства? Что мы сами были удивлены тем, как наш циничный план превратился в значимое художественное высказывание?
– Это… может сработать, – Дима задумался. – Это даже правда, в каком-то смысле. Мы действительно начинали как простая афера, но со временем проект стал чем-то большим, более значимым.
– И Карина может помочь нам сформулировать эту историю, – добавил я. – Ее статья, объясняющая эволюцию проекта от циничного обмана к концептуальному исследованию, может задать тон всему последующему обсуждению.