– Диего, как ты оцениваешь предстоящий визит Папы Урбана X в Женеву? – Мишель очевидно надоело затянувшееся молчание.
Диего же вполне устраивала тишина, но он все же неохотно буркнул. Все равно не отстанет.
– Знаешь, мне как-то…
– Какой ты скучный… Послушай! Он ведь не случайно выбрал Женеву, верно? Жемчужина Реформации и вместе с тем, Ее проклятье. Думаю, Наместник Сатаны попросту хочет плюнуть всем нам в лицо…
– Может быть… – Диего совершенно не хотелось развивать диалог в данном направлении. Да, его во многом не устраивал курс Римского понтифика, как и учение Церкви – именно поэтому он примкнул к «Детям Виноградаря» несколько лет назад, и все же радикальность и фанатичность некоторых, а на самом деле большинства ее членов, начали напрягать. Уж лучше бы возмущался в душе, оставаясь по своей сути обычным католиком…
– На этом фоне более чем странно молчание наших лидеров, тебе не кажется? Даже Данте никак не высказался о предстоящей поездке Урбана. Да и лидеры остальных Церквей по большей части предпочитают отмалчиваться… Очень странно, не находишь?
Диего хотел ответить что-то вроде: «может дело как раз в том, что поездка, предстоящая», однако в этот момент черные ворота алькасара начали медленно отъезжать в стороны: правая створка вправо, левая соответственно влево.
– Смотри! – он махнул рукой вперед и схватил лежащую на приборной панели камеру.
– Красс? – Мишель подалась вперед.
– Сейчас увидим!
Спустя полминуты ворота наконец замерли, длинный красно-белый шлагбаум, перегораживающий путь поднялся вверх и с территории крепости выехал черный внедорожник «Санта-Мария», с различительными знаками Святой Инквизиции. Впрочем, даже знаков не требовалось – «Санта Марией» по закону Империи могли пользоваться лишь представители Инквизиции.
Осторожно, стараясь не попасть в поле зрение наружных камер, Диего несколько раз щелкнул кнопкой устройства, делая снимки.
– Он! – убежденно заявила Мишель и потянулась к нагрудной рации.
– Подожди! – Диего схватил коллегу за руку. – Откуда такая уверенность? Стекла-то непроницаемо-черные!
– Номера! «Санта-Мария» Красса, не иначе!
– Автомобиль? Да. Но мы не знаем там ли он! – Диего тряхнул камерой в левой руке. – Погоди докладывать. Сначала отсканируем снимки. Нам нужно быть уверенными на сто процентов, что Красс внутри. В противном случае, нам прострелят башку…
– Хорошо. Только давай быстрее! Нам нужно передать его второму наблюдателю, пока он не ушел!
– Да знаю я, знаю!
Спустя минуту снимки были загружены на лэптоп и Диего запустил программу распознавания. Постепенно тонированные стекла «Санты-Марии» приобретали прозрачность, проявляя силуэты пассажиров. Когда прозрачность достигла отметки в пятьдесят процентов стало понятно – в салоне трое, и один из них определенно Пабло Красс, гроза еретиков.
– Он! – Диего показал большой палец, а Мишель поднесла рацию к губам.
Священная Католическая Империя.
Швейцарский союз, под управлением Папского легата.
Женева.
14:38.
Он был в городе первый раз, и тот его особо не впечатлил. Да и чему восхищаться? Старые пятисотлетней давности постройки перемежались с современными уродливыми зданиями из стекла и бетона; мрачные серые тона; запутанная структура, безобразная система улиц – безвкусица, одним словом. Голубое озеро и мосты? Неплохо, но слишком мало чтобы сделать город привлекательным. Пожалуй, единственным украшением является площадь Сент-Педро перед одноименным Кафедральным собором. Во-первых, один только собор заслуживал внимание: громадное здание во все том же достаточно мрачном готическом стиле, вздымается ввысь почти на двести метров, что делает его самым высоким зданием на территории Швейцарского союза, и третьим во всей Империи. Каменные кружева порталов, башен, арок, колонн и пилястр общими очертаниями вырисовывающие крест, вызывали восхищение – даже у него, хотя он и не привык испытывать экстаз от неодушевленных предметов. Впрочем, одушевленные у него также в большинстве своем случаев вызывали лишь глубинное раздражение. Единственное, что не уступало собору, пожалуй, фигура Святого Педро, возвышающаяся на те же двести метров, посреди гигантской площади – спаситель Католического мира хмуро взирал вниз, держа в правой руке крест, а в левой горящий факел – символы Ордена Тамплиеров и Святой Инквизиции, чьими усилиями удалось подавить Реформацию. По преданию, именно на месте нынешней двухсотметровой статуи святого, пятьсот лет назад находились костры Кальвина, Лютера и Меланхтона, главных идеологов и двигателей Реформации.