— Ты мне льстишь. Знаешь, я… я больше не принимаю лекарство, которое давал мне отчим.
— Что?! — взвился Рикардо. — Оно же…
— Верьте своим глазам, Рикардо, — вмешался Амадео. — А не тому, что вдалбливал вам в голову отчим на протяжении пяти лет. Лекарство убивало Диего.
— Арманд говорит правду, — Диего стиснул ладонь брата. — Я едва не умер, но благодаря ему все еще жив.
И охрана наперебой принялась пересказывать эпизод в кабинете Флавио, когда Амадео угрожал отчиму самоубийством. Рикардо сидел с открытым ртом, пытаясь уложить все в голове, и в конце концов взял стакан с сангритой и залпом осушил его.
— Развлекались вы тут без меня, как могли, — проворчал он.
— Да ладно тебе, — Мануэла ткнула его в бок. — Самая старая тут я, а ворчишь больше всех ты.
Все рассмеялись.
Празднование продолжалось до самого вечера. Когда стемнело, Амадео кивнул Карлосу, и тот куда-то убежал. Через несколько мгновений сад озарился светом фонарей — они были везде: в листве деревьев, в траве, под крышей патио. Диего восхищенно оглядывался вокруг, в глазах блестели слезы.
— Рико, ты только посмотри, какая красота! — шептал он. — Как давно я ничего подобного не видел!
Рикардо молча наблюдал, как Диего ездит по саду, рассматривая все до последнего листочка, будто видел впервые. Ком встал в горле, едва он осознал, как много Амадео Солитарио сделал для его брата — гораздо больше, чем он сам за пять лет. За те несколько недель, что Амадео провел здесь, он стал куда ближе Диди, чем Рикардо, который постоянно находился в разъездах в стремлении обрести независимость от отчима. Каким же идиотом он был!
— Не переживайте, Рикардо, — Амадео подошел к нему и протянул стакан с коктейлем. — Для Диего вы — самый близкий человек в этом мире. Никто не сможет вас заменить или занять ваше место.
Рикардо стало не по себе — мысли он, что ли, читает? Что за тип!
— С чего вы взяли, что меня это беспокоит? — пробурчал он.
— У вас на лице все написано. Не следует себя корить, благодаря вам Диего снова может рисовать — это то, чего он так страстно желал. Вы заставили его руки работать, вы вытащили его из плена полной неподвижности. Вы и ваша любовь к нему. Спрячьте ревность куда подальше — здесь ей нет места.
Рикардо поджал губы.
— Знаешь, что ты самодовольный засранец? — он отпил коктейль и сморщился. — Это что? Я же просил алкогольный, а не газировку!
— Для вас спиртное осталось в прошлом с сегодняшнего вечера, — твердо сказал Амадео. — Не из-за вас — себя можете убивать, сколько хотите, а из-за Диего. Он смог преодолеть наркотическую зависимость ради вас, неужели вы не сможете бросить пить ради него?
Рикардо хмыкнул. Определенно, Амадео бил словами сильнее, чем кулаками.
— Пойдемте со мной, Рикардо. Для вас тоже есть подарок.
— Для меня?
Они прошли в дом и поднялись на второй этаж. У Рикардо сжалось сердце — с самого дня аварии он не заходил сюда, Диди строго-настрого запретил это делать, да он и не горел желанием — слишком больно было видеть разбитую мечту брата. Но сейчас Амадео вел его туда с такой уверенностью, что Рикардо ничего не оставалось, кроме как подчиниться.
Амадео открыл дверь и зажег свет.
В мастерской было чисто, на полу, полках и столе ни пылинки. Мануэла регулярно прибиралась здесь, несмотря на то, что в комнату никто никогда не заходил. Флавио давным-давно забыл о ее существовании, а Диего не мог самостоятельно подняться сюда.
У окна стоял большой прямоугольник, замотанный в белую ткань. Амадео подошел и стянул ее.
С портрета в изящной раме Рикардо улыбался он сам.
Слезы зажгли глаза, и он заморгал, чтобы прогнать их, но те вырвались на свободу и побежали по щекам. Он подошел ближе и осторожно коснулся портрета.
— Когда… — прошептал он. — Когда Диди это нарисовал?
— Пять лет назад. Незадолго до аварии. Хотел подарить на день рождения, но, к сожалению, не успел закончить.
— Он прекрасен.
Рикардо не сводил взгляда с портрета. Затем стиснул раму и прислонился лбом ко лбу нарисованного себя. Амадео тихо вышел из мастерской, притворив дверь.
— Давайте немного развлечемся, — Амадео разлил газировку и оставшуюся сангриту.
И бахнул полный стакан на белую рубашку Рикардо.
— Ты охренел?! — завопил тот, подпрыгнув от холодного душа.
— Конкурс мокрых маек, — невозмутимо провозгласил тот. — Выберем самого красивого мужчину в мокрой майке. Мануэла — наш главный судья.
Та расхохоталась и устроилась поудобней на стуле.
— Согласна! Ну, мальчики, пора принимать душ!