В последнее время я жалею о том, что у нас с Францем нет детей. Мы всегда были одиноки и полностью лишены родительских радостей во всей своей жизни. У нас не осталось ни друзей, ни родственников. Если один из нас умрёт, то у второго даже не будет ни одной живой души, которая сможет позаботиться о вторых похоронах. Я всегда молю Бога, чтобы я оказалась первой. У нас даже нет близкого человека, кому можно было бы передать семейные ценности после нашей смерти. В моём случае следовало бы передать ценности моего отца государству Израиль, но я не знаю, как это сделать. Франц смог бы всё узнать – он хорошо ориентируется в современной ситуации в Латвии, но я уверенна, что на этом пути я не найду поддержки у своего мужа. В моей жизни так и не случилось оказии и необходимости, когда можно было бы использовать драгоценности отца по назначению.
Мы прожили большую часть жизни в стране, где было стыдно, неудобно и даже опасно казаться обеспеченными людьми. Сейчас наступило другое время, но вместе с ним пришла наша старость, и мне уже незачем показываться на людях в украшениях, для изготовления которых я могла бы использовать камни отца. Да и не нужны мне дорогие украшения - мы с Францем совсем нигде не бываем. В последнее время, вдобавок к своим обычным приступам страха, я ещё болею сердцем и боюсь умереть, оставив Франека в полном одиночестве. Теперь этот мой главный страх останется со мной навсегда, до самого конца моей жизни…
Как оказалось, о нашем одиночестве на свете задумываемся не только мы с Францем. Наша ситуация занимает совершенно посторонних людей. Несколько дней назад, когда мой муж во дворе занимался уборкой снега с дорожек, молодой мужчина появился у наших ворот и спросил у Франца его согласия поговорить. Мой муж, ничего не подозревая, согласился. Мужчина представился Арвидом и назвал себя одним из руководителей латвийского отделения международной организации Klubs 405, великими целями которой являются избавление западного мира от коммунизма и создание единого и могучего государства в бассейне Балтийского моря. После короткой лекции, содержавшей обычную антироссийскую риторику и стенания по поводу коммунистической оккупации, Арвид предложил мужу пожертвовать деньги их организации. Он добавил, что кроме денежного пожертвования они также предлагают Францу завещать им свой дом и другие ценности, а взамен обещают свою заботу и защиту. Арвид уточнил, что он однажды бывал в нашем доме и знаком с историей нашей семьи. Он знает, что у Франца нет наследников и поэтому надеется, что Франц проявит себя настоящим борцом с коммунизмом.
Когда Франц, полностью рассвирепев, принялся гнать наглеца прочь и даже поднял на него лопату для уборки снега, Арвид нагло заявил, что Франц Ковальский давно состоит у них на учёте, как неполноценный патриот Балтии. Они прекрасно знают, что он всю свою жизнь прожил с поганой жидовкой. Если Ковальский не собирается пожертвованиями искупать свою вину, то им придётся отомстить и дать ему урок настоящего патриотизма.
Франца привела в дом женщина-почтальон нашего района, которая издалека заметила какой-то конфликт у ворот дома. Когда она приблизилась, то застала только моего мужа, лежащего в снегу, в полной прострации и со слезами на глазах. Негодяй, на прощанье, толкнул старого человека в снег и убежал.
Весь остаток дня и вечер Франц просидел на диване, с несчастным, подавленным, серым лицом и дрожащими руками. Впервые, за всю нашу совместную жизнь, мой муж принимал сердечные капли. На Франца было тяжело смотреть.
Я, в который раз, опять почувствовала себя виноватой в его беззащитности и слабости. Я поняла, что наша беспомощность в старости является наказанием за то, что мы оба нарушили неизбежный ход страшных событий, запрограммированных высшими силами для поколения наших ровесников, жителей Европы. Я не разделила судьбу своего народа, а Франек полюбил неправильную для него женщину. Я проплакала весь вечер – несчастный Франек скоро может остаться совсем один на всём белом свете…
Что с ним будет? Кто защитит его от подонков? Я решила, что лучшим выходом для моего мужа является отъезд Стокгольм, к Арнольдасу. Лучше поздно, чем никогда.
Франц подошёл ко мне, успокаивал и долго гладил меня по голове, а я за это время выложила ему свою идею о Стокгольме. Мой дорогой муж не стал меня слушать и сердился, когда я говорила, что мои дни сочтены. Он очень меня любит. Мой любимый, бедный Франек…
Всё, теперь я точно знаю имя убийцы Франца Ковальского. Его убил человек по имени Арвид. Этот человек один из руководителей прибалтийской националистической организации Klubs 405. Его возраст – около сорока. Ну, как убедить полковника Веткина рассмотреть мою версию?
- Софийка! Иди сюда, я хочу тебе показать последнюю страницу дневника Сары Димант…
Полчаса спустя я позвонил Мише Веткину и очень настойчиво советовал послать одного из его сотрудников в почтовое отделение, чтобы встретиться с разносчицей почты, обслуживающей район улицы Сатеклес. Нужно поговорить с почтальоном по поводу происшествия у ворот дома 67, происшедшего утром, примерно 10 – 12 февраля текущего года. Если женщина действительно была свидетельницей стычки постороннего мужчины с владельцем дома, то, скорее всего, она сумеет вспомнить лицо нападавшего…
КАБИНЕТ ВЕТКИНА, СЛУЖЕБНОЕ СОВЕЩАНИЕ, 16 ИЮЛЯ
Протокол.
Присутствуют: начальник отдела полковник Михаил Веткин, старший инспектор Станислав Радзиевский, старший инспектор Петерис Берзиньш, инспектор Зита Калныня.
Веткин: Господа офицеры, я собрал вас на совещание по делу «убийство Ковальского и афера с двойной продажей дома», чтобы подвести итог работы за последнюю неделю и наметить план завершения операции.
Петерис, давай начнём с тебя. Пожалуйста, доложи совещанию, что удалось установить по линии участия в афёре Давида Либмана.
Берзиньш: На прошедшей неделе я встретился с пострадавшим Андреем Звягиным и одним из фигурантов по делу Давидом Либманом. Из показаний пострадавшего точно установлено, что именно Давид Либман изначально посоветовал Звягину обратиться в агентство ARKO и лично представил его владельцу агентства – Ивару Статкусу. Несколько дней спустя, работники ARKO порекомендовали Звягину дом Франца Ковальского, как объект недвижимости, наиболее приближающийся к требованиям анкеты покупателя, которую Звягин собственноручно заполнил при своём первом визите в ARKO.
Допрос Давида Либмана в сущности почти ничего не дал. Мне пришлось проводить допрос в присутствии адвоката Либмана - господина Пинского. Либман не стал отрицать свою помощь Звягину. На моё заявление о том, что эта помощь приятелю в поиске дома могла быть намеренной наводкой, Пинский ответил:
- Но точно также эта помощь могла быть и обычным проявлением мужской дружбы.
Когда я предъявил подозреваемому копии доносов Ковальского в КГБ и заявил, что у Давида Либмана имелись мотивы для мести Францу Ковальскому, адвокат отрезал, что его клиент, действительно, давно знал Ковальского, но он никогда не подозревал о работе Ковальского на КГБ.
Факт проживания американца Бориса Розина в квартире, принадлежащей Либману, адвокат даже обсуждать не стал. Он сразу заявил, что его клиенту принадлежит всё шестиэтажное здание по адресу Таллинас, 168. В доме имеется 68 квартир и проживает около 150 жильцов. Так что же, по мнению полиции, его клиент должен отвечать за законопослушность всех обитателей дома?
Я совершенно уверен, что Давид Либман причастен к преступлению. Но мне приходится констатировать, что нам не удастся через Либмана, законным путём, выйти на других участников преступления. Скорее наоборот, мы сможем доказать его участие лишь тогда, когда задержим других участников преступной группы. У меня всё.