И тогда сладчайший властитель мой, который господствовал надо мною силою моей благороднейшей донны, предстал мне в воображении моем как пилигрим, одетый в легкие одежды из грубой и убогой ткани. Он показался мне унылым, смотрел в землю и только несколько раз взглянул, как мне показалось, на прекрасную реку, быструю и светлую, которая течет вдоль той дороги, по которой я ехал. И почудилось мне, что Амур меня окликнул и сказал мне такие слова: я иду от той донны, которая долго служила тебе защитой, и я знаю, что она больше не вернется, и сердце твое, которое ты отдавал на служение ей по моему велению, оно со мною, я несу его той донне, что будет впредь служить тебе защитой, как была эта (и он назвал мне ее, так что я узнал ее хорошо). Но об этих словах моих, если ты что-нибудь захочешь рассказать, сделай это так, чтобы никто не догадался о твоей притворной любви, какую ты выражал той донне и какую надлежит тебе выказывать и новой[15]. И, сказав такие слова, исчезло это видение мое внезапно, оно потрясло меня так,[16] что я, изменившись в лице своем, ехал в этот день задумчивый и сопровождаемый частыми вздохами. И вечером я написал такой сонет.
Сонет V
Этот сонет делится на три части: в первой части я говорю, как мне явился амур и зачем он мне показался; во второй говорю, это он мне поведал, но не совсем ясно, из страха, чтобы я не выдал своей тайны; в третьей части говорю, как он исчез. Вторая начинается словами: меня по имени; третья: тут он исчез.
Глава X
По возвращении моем я стал искать ту донну, которую мне назвал мой господин на дороге вздохов, и, чтоб не распространяться долго об этом, скажу, что в короткое время я сделал ее своею защитой и многие люди болтали об этом больше, чем этого требовала благопристойность, отчего мне часто становилось очень тяжело. И по этой причине (так как эта тайная молва порочила меня) эта благороднейшая, которая была разрушительницей всех пороков и царицей добродетели, проходя где-то мимо меня, отказала мне в своем сладчайшем поклоне, а в нем заключалось все мое блаженство. И я, изменяя своему первоначальному намерению, захотел дать понять, какое благодетельное значение имело для меня ее приветствие.
Глава XI
Я утверждаю, что, когда она, бывало, появлялась откуда-нибудь, надежда на ее чудесный привет уничтожала в моей душе все враждебное, мною овладевало пламя милосердия, которое заставляло меня прощать всякому, кто меня мог обидеть, и если бы тогда меня о чем-нибудь спросили, ответ мой был бы только один: Амур, — и лицо мое было бы одето смирением. И когда она была близка к тому, чтобы поклониться мне, дух любовный, уничтожая всех других духов чувств, толкал вперед слабых духов зрения и говорил им: идите и почтите Вашу донну, — а сам он занимал их место. И тот, кто пожелал бы узнать, что такое любовь, мог бы понять это, глядя в трепетные глаза мои. И когда эта благороднейшая донна кланялась, любовь не могла затемнить мне моего несказанного блаженства, но от полноты нежности она становилась такой сильной, что мое тело, которое в то время было целиком в ее власти, делалось таким тяжелым, как неодушевленный предмет. Таким образом, ясно выходит, что в ее привете заключалось все мое блаженство, и оно во много раз превышало и затопляло всю мою силу.
Глава XII
Итак, возвращаясь к сказанному, я говорю: когда мое блаженство было от меня отнято, меня охватила такая печаль, что, удалившись от людей в уединенное место, я оросил землю горчайшими слезами; и эти слезы меня немножко облегчили, и я ушел в свою комнату, где я мог плакать, не будучи услышанным. И там взывал к милости, достойной донны, говоря: «Амур, помоги твоему верному». Я заснул наконец, как побитый ребенок, в слезах. И случилось так, что во сне я увидел в моей комнате вдали от меня юношу, одетого в белоснежные одежды, и казалось, он глубоко задумался. Он обратил взор туда, где я лежал, и, поглядев на меня некоторое время, вздохнул и, как мне показалось, позвал меня и сказал мне такие слова: «Сын мой, время пришло окончить притворство наше». Тогда мне показалось, что я узнал его, так как он называл меня так уже много раз в моих сновидениях. И я видел, что он как будто плакал горестно и, казалось, ждал от меня какого-нибудь слова; и я, решившись, начал говорить с ним так: «Благородной синьор, о чем ты плачешь?» А он мне ответил такими словами: «Я как бы центр круга, от которого равно отстоят части окружности, ты же нет»[18].
15
У провансальцев тоже находим выражение:
16
Темное место. Буквально: «…он оставил мне значительную часть самого себя», т. е. любви или любовного волнения, это неясно.
17
Быть может, Данте ехал вдоль реки Арно вместе с флорентийскими войсками для сражения с гибеллинами в Ареццо.
18
Темное место, толкуемое различно. Скорее всего, это значит, что Амур — представитель идеальной божественной любви, не знающей изменения, а о неверности смертного Данте Амур проливал слезы.