Тем не менее, он такой же красивый, пусть и испепеляет меня взглядом. Черт, да он, возможно, кажется даже прекраснее из-за того, что испепеляет меня взглядом. Тот Итан, с которым я столкнулась на углу неделю назад, заставлял меня нервничать своими милыми подколами и лёгкой ухмылкой. Эта же версия больше похоже на меня. Обороняющаяся. Может быть, немного злая.
Как ни странно, меня осеняет, что мне хочется знать причину.
Я вижу, как он сканирует людный коридор нервным взглядом, и вдруг у меня щёлкает. Этот Итан до боли печётся о своём имидже, и такая девушка, как я, не поднимет его мужскую репутацию. Разговаривать с чудачкой было приемлемо, когда он находился в обществе чокнутых. Но эти мускулистые качки и тощие девчонки из женских сообществ — его люди. В его мире люди, подобные ему, не разговаривают с такими, как я. И мы оба это знаем.
Пофиг.
Меня это не волнует. Совсем.
Но всё-таки я хочу оттолкнуть его от себя первой, поэтому начинаю проталкиваться мимо.
Его пальцы оказываются на моём плече раньше, чем я успеваю пошевелиться, и этот жест оказывается чуть более диким, чем ожидалось от человека, делающего маникюр.
— Ты в порядке, Гот? — хрипло осведомляется он, изучая меня тёмными глазами.
На секунду мой желудок переворачивается от этого вопроса. Когда мне вообще в последний раз задавали этот вопрос?
А потом на меня обрушивается реальность, и я осознаю, что он не спрашивает, всё ли у меня, Стефани Кендрик, как у человека, в порядке. Он просто поинтересовался, не растеряла ли я зубы после столкновения с его локтем. Наверное, проверял, не стану ли я мстить ему какими-нибудь трюками с куклой-вуду.
Меня обескураживает собственное разочарование.
— Конечно, я в порядке, — говорю в ответ. И это правда. Зубы перестали стучать, и мне уже даже не больно.
А потом происходит это.
Кто-то толкает меня в спину, впечатывая в Итана, отчего мне приходится вжаться в этого мачо-качка, прислонившись сиськами к его торсу и вцепившись руками в его плечи.
Чёрт. Неловко.
«Шевелись, Стефани».
Но я не могу.
Он вселяет какое-то чувство защищённости, и это не имеет никакого смысла.
Нос едва дотягивает ему до груди, так что мне приходится упереться в него руками, чтобы восстановить равновесие. Я убеждаю себя, что не замечаю, насколько крепкая его грудь под моими руками. Но я лгу, потому что этого нельзя не заметить.
Майка слегка задирается, и, когда он обхватывает меня рукой, чтобы помочь твёрдо встать на ноги, его ладонь встречается с обнажённой кожей на моей пояснице. Мы оба втягиваем воздух от этого контакта.
Мне вдруг становится слишком жарко, и это никак не связано с душным коридором, в котором мы стоим. Дело в нём.
Какого чёрта происходит? Всего три дня назад я проклинала всё его существование, гадая, можно ли как-то незаметно подмешать яд ему в кофе. Мне он даже не нравился. Меня раздражала его язвительная, умничающая версия, и уж тем более не нравится сейчас эта угрюмая мачо-версия.
Но я не двигаюсь с места.
И он тоже.
Итан быстро оглядывается через плечо, прежде чем пошевелить свободной рукой, подняв пальцем мою челюсть и повернув к себе моё лицо.
Рука у него тёплая, пальцы нежные, и по какой-то глупой причине у меня в горле застревает воздух. Он разглядывает моё лицо и торопливо кивает — видимо, убедившись, что я не заляпала кровью пол.
Ну ладно. Пора отступить.
Его рука вновь смещается. Едва заметно. Ровно настолько, чтобы провести пальцем вдоль моей челюсти, и, пусть я почти уверена, что он просто оценивает нанесённый ущерб, это ощущение до странного напоминает ласку.
— Какого чёрта ты здесь делаешь, Гот? — тихим голосом спрашивает он. Раздражённо.
Наши глаза встречаются. Я умираю от желания увидеть такое же смущённое влечение на его лице, но оно непроницаемо. Он совершенно не похож на парня, который шутил надо мной, купил мне кофе и завалился в класс. Хотя я почти уверена, что это был не настоящий Итан Прайс.
Меня распирает от желания узнать, какая же версия была подлинной. Подозреваю, что ни одна из представленных.
Рядом с нами появляется темноволосый здоровяк.
— Чувак. Прайс. Какого хрена ты делаешь?
Итан так быстро одёргивает руку, что едва не ударяет другую девушку. У меня появляется желание поинтересоваться, стал бы он ласкать так и её лицо, но мне вряд ли хочется узнать ответ.
Я отрываю от него взгляд и начинаю отодвигаться, даже слыша, как его дружок отпускает дурацкую шутку о том, что я выгляжу, как персонаж из «Суровое испытание». Бьюсь об заклад, этот невежественный козёл ни разу не видел этот фильм.
Поднимаю руку к челюсти, но не от боли… а от того, что её покалывает от осознания.
Осознания, что я уже очень давно не чувствовала подобного.
Не в силах ничего с собой поделать, я быстро оглядываюсь, и обнаруживаю пару мрачных глаз, наблюдающих за мной.
Он отворачивается в тот же миг, как наши глаза встречаются, и я испытываю странное удовлетворение, оттого что он смотрел на меня против своей воли. Или, по крайней мере, была бы довольна, если бы только понимала, какого чёрта только что произошло.
Глава четвёртая
Итан
Какого чёрта она здесь делает?
Странная коротышка из богом забытого киношного класса прокрадывается в мой дом на вечеринку по случаю окончания учебного года, и меня выбешивает это до чёртиков.
Она не вписывается сюда.
После событий в коридоре я увидел, как она ищет Джордан Кроуфорд, и это странно. Джордан — одна из тех милых, улыбчивых блондинок, что со всеми ладят. Почти полная противоположность резкой, мрачной брюнетке, которая прячется по углам и не пьёт даже содовую.
Но меня беспокоит вовсе не её присутствие. Все слишком пьяны, чтобы переживать, состоит она в клубе или нет, тем более, мы всегда разрешаем приводить друзей.
Меня раздражает, что мои глаза не перестают её искать. Каждый раз, как я перехожу в другую комнату или иду за новым стаканом, там оказывается она. И чаще всего стоит в беззаботной позе в углу, будто не замечая, как некоторые оглядываются на неё по нескольку раз. Будто бы ей всё равно, что она выделяется.
Но я видел эти большие голубые глаза вблизи. Видел, как в них расцветает опаска. Она не такая равнодушная, какой хочет казаться.
И ещё я видел, как её голубые глаза загорались и застилались поволокой.
Блять.
О чём я думал, так её касаясь? Во мне уже плескалось несколько стаканов пива, но я не настолько надрался, чтобы меня тянуло к стройной озлобленной брюнетке.
Однако в тот миг я что-то почувствовал. Небольшую вспышку, когда она оттолкнула меня. То же, что и в тот день, когда она влетела в меня в коридоре.
Это бессмысленно. Её пирсинг и макияж байкерши — полная противоположность Оливии.
Но, возможно, как раз за это она и могла мне понравиться.
Вот только она мне не нравится. Вообще ни разу. Она раздражительная, норовистая и немного странная. Но горячая. Определённо горячая.
Слева от меня раздаётся пивная отрыжка, и мне не нужно поворачиваться: я и так знаю, что это Коди Вагнер, более известный как Ваг. Крупный паренёк, которому откуда-то взбрело в голову, что цыпочки находят сексуальными эти мерзкие пивные отрыжки.
Ваг бесконечно одинок.
— Где Лив? — интересуется он, сделав огромный глоток из своего стакана.
Я отрываю взгляд от декольте Стефани Кендрик и отпиваю от собственного пива, хотя оно уже тепловатое и на вкус как моча.
Ваг слегка раскачивается, но по-прежнему смотрит на меня, будто ожидая ответа. Очевидно, ему не пришло оповещение о том, что мы с Оливией больше не вместе.
Неудивительно. Я сам не особо афишировал сей факт.