ЛОРЕНС: Прошу прощения, текст заявления имеется у суда и у адвокатов подсудимых. Адвокат Геринга Штамер заявил решительный протест. Он не доверяет письменному заявлению фельдмаршала Паулюса.
РУДЕНКО: Я могу продолжить чтение показаний свидетеля Паулюса?
ГЕРИНГ (со скамьи подсудимых). С какой стати Паулюс — свидетель?
ЛОРЕНС: Подсудимый Геринг!
ГЕРИНГ: Если Паулюс работал над планом нападения на Советский Союз, он должен сидеть рядом со мной на скамье подсудимых!
ЛОРЕНС: Вы не имеет права на политические заявления! Я требую тишины! (Трижды бьёт своим молотком, показывает жестом, что Руденко может продолжить речь.)
РУДЕНКО: Паулюс пишет: «Я несу ответственность за то, что под Сталинградом добросовестно выполнял приказы военных руководителей, действовавших преступно. Как оставшийся в живых под Сталинградом, я считаю себя обязанным дать удовлетворение русскому народу». Подпись — Паулюс, генерал-фельдмаршал.
ЛОРЕНС: Защита настаивает на вызове свидетеля Паулюса. Как смотрит генерал на ходатайство защиты?
РУДЕНКО: Советское обвинение ничего не имеет против, мы не возражаем.
ЛОРЕНС: Как быстро вы доставите свидетеля сюда?
РУДЕНКО: Я думаю, минут через пять.
ЛОРЕНС: Через пять минут?
РУДЕНКО: Он здесь, в апартаментах советской делегации.
ГОЛОСА:
— Протестуем!
— Защита на вызове свидетеля не настаивает!
— К чему затягивать процесс!
ЛОРЕНС: Суд приступит к допросу свидетеля Паулюса после перерыва.
Полумрак, звук печатающей машинки. В луче света — Джексон.
ДЖЕКСОН: Русские преподнесли нам сюрприз! Как волнуются судьи! Высокий американец Биддл, крупный, похожий на моржа француз де Вабр. Невозмутим в своём интеллигентском пенсне только русский судья Никитченко. Он был председателем на первом заседании трибунала. Европейская пресса называет его судьёй-убийцей. В тридцатые годы Никитченко приговорил к расстрелу Зиновьева, Каменева. Сталин послал его в Нюрнберг, чтобы унизить западное судопроизводство. Парадокс, но Никитченко, пожалуй, самый объективный судья на процессе!.. (Пауза.) Открывается тяжёлая дубовая дверь, вводят высокого человека в штатском костюме. Тишина. Щёлкают фотовспышки, жужжат кинокамеры. Внешне Паулюс спокоен. Геринг вскакивает со скамьи подсудимых и орёт на Паулюса. Кейтель и Йодль от страха едва не сели на пол. Общий шум, крики! Через пару минут — тишина. «Клянусь говорить правду и только правду!» — говорит Паулюс…
Полумрак, звук печатающей машинки. В луче света — Руденко.
РУДЕНКО: Страшен Нюрнберг, голодный, опозоренный. В барах объявления: «Немцам вход воспрещён». На улице играет шарманка. Американские солдаты торгуют пенициллином, калеки в мундирах вермахта — краденым. По приказу Эйзенхауэра немцы получают продуктовые карточки, предъявив использованный билет на просмотр документального фильма о зверствах нацистов в концлагерях. Выходить на улицу одному опасно, особенно, как стемнеет…
Три удара гонга. Зал заседаний. Джексон допрашивает Шахта.
ДЖЕКСОН: Подсудимый Шахт, во время захвата власти нацистами вы были одним из первых банкиров Германии. В тридцать втором году именно вы принуждали канцлера фон Папена отказаться от должности в пользу Гитлера?
ШАХТ: Не помню.
ДЖЕКСОН: Вы говорили, что человек, получивший столько голосов на выборах в Рейхстаг, станет канцлером, это неизбежно.
ШАХТ: Я говорил?.. Рано или поздно он победит, победит и без нас, но его победа должна стать нашей. Твёрдая рука — вот чего не хватает Германии! У него, как и у многих из нас, нет экономической программы. Но где вы найдёте такую программу, с которой бы согласились сорок миллионов человек? Крупп, Шредер, промышленники, банкиры подписали письмо к Гинденбургу с призывом избрать Гитлера канцлером.
ДЖЕКСОН: Подсудимый Шахт, вы не ответили на вопрос. Я повторяю, почему Гитлер назначил именно вас президентом Рейхсбанка?