Взгляд княжеского поверенного на миг сделался подозрительным, будто он ждал от Михаила совершенно других слов. Или истерики. Но не дождавшись, кашлянул и продолжил:
— Пожалуй, начнём с неприятного, Михаил Юрьевич, — сказал Стоцкий. — С этого момента и до окончания вышеназванной процедуры, вы лишаетесь возможности пользоваться абсолютно любыми активами рода Шуваловых. Доступ к счетам будет заблокирован и может быть открыт лишь по личному распоряжению главы рода. Но, на вашем месте, я бы на это вообще не рассчитывал.
«Профессионал, — сделал я вывод. — Мишка тебя ни в грош не ставил. И лысина эта ранняя у тебя появилась благодаря ему. Но нет даже намёка на неуважительный тон. Или злорадства. Что в данных обстоятельствах было бы полностью оправдано».
— Доброй волей вашего отца, вам назначен ежемесячный пансион, — продолжил мужчина. — Достаточный для того, чтобы полностью покрывать ваши базовые потребности. Деньги небольшие, но при разумном подходе их хватит для поддержания достойного образа жизни.
При этом на лице Стоцкого было буквально написано, что в разум Михаила он не верит. Как и в способность вести упомянутый им образ жизни.
— Другими словами, батя заблокировал мне карточки и вышвырнул на улицу? — подытожил я. — Я всё правильно понимаю?
— Суть верна. Формулировка не очень корректна.
— Плевать! — раз уж я избалованный мажор, нужно и вести себя соответственно, а то вызову подозрения. — И каков размер этой подачки?
— Эта информация мне неизвестна, — у юриста дёрнулся уголок глаза. Ага, знакомые реакции. — У вас будет достаточно времени, чтобы со всем ознакомиться.
Что-то мне подсказывает, что Стоцкий недоговаривал. Причина здесь лишь одна: сумма не озвучивается сейчас, чтобы избежать Мишиной истерики. Вывод: вряд ли на эти средства можно комфортно существовать, как утверждает господин Стоцкий.
Ладно, потом сюрприз будет.
— Пансион назначен сроком на год, — продолжил давить канцелярщиной повереный. — После истечения указанного срока надобность в нём отпадёт.
— Почему? — что-то в последней фразе меня смутило. — Что будет через год?
— В случае, если процедура лишения статуса наследника будет доведена до конца — пансион вам не понадобится. Наследником официально будет назван ваш младший брат, а вам найдут нишу, в которой вы сможете максимально приносить пользу роду Шуваловых. Таким образом, ваши доходы будут напрямую зависеть от размера вашего вклада в благополучие и процветание рода. Если же процедура будет отменена, сами понимаете, — развёл руками мужчина. — Дальнейшее решение только за князем.
То есть Миша, мир его обдолбанной душе, всё-таки довёл папеньку до белого каления. И тот решил его проучить жёстче, чем обычно. Временно лишил статуса наследника, выгнал из дома, но чтобы общество не назвало его жестокосердным ублюдком — выдал небольшой пансион.
А там уже по результатам. Если мера подействует — отыграет всё назад. Нет — назначит наследником Данила, а старшему обалдую найдёт непыльную должность, на которой он не сможет ничего испортить.
Что тут скажешь — респект мужику! Правда, делать это нужно было раньше, а ещё лучше — пороть чадо при первых признаках морального разложения. Но не мне об этом говорить. Своих детей не нажил, чтобы советы раздавать.
Тем временем на тумбочку лёг конверт из плотного серого картона. Объёмный, будто там несколько пачек с наличкой лежали. Это что и есть мой ежемесячный пансион?
Не угадал.
— Внутри — ваши документы. — сообщил юрист. — Паспорт, права на управление транспортным средством, школьный аттестат, диплом, технический паспорт, документы на жильё.
— Техпаспорт? — удивился я. — Вы же только что сказали…
— Речь шла об имуществе рода, — сухо поправил меня Стоцкий. — Ваш личный транспорт, подаренный вам на прошлые именины, не входит в этот перечень. С автомобилем вы также можете делать всё, что вам взбредёт в голову. Ваша квартира была оформлена на вас дарственной и имуществом рода тоже не является. Ключи от того и другого я вам оставил. Пожалуй, на этом всё, Михаил Юрьевич. У вас ещё остались вопросы? — произнёс он нейтральным тоном.
Скосив глаза на край тумбочки, где аккуратной стопкой лежали два конверта и брелок с ключами, я поинтересовался:
— А что в самой первой бумаге?
— Предписание, — впервые за всё время нашего разговора на лице Стоцкого промелькнула тень улыбки. — Предписание покинуть родовое поместье в течении двадцати четырёх часов, Михаил Юрьевич. И я настоятельно рекомендую вам его выполнить. В противном случае…