– Они напуганы рассказами о воскрешении наших отцов, только и всего, – ответил Анри. Лучезарно улыбаясь трактирщику, он заказал пару бутылок бургундского, и вскоре все пятеро, усевшись за столом, воздали вину должное. Они почти сутки ничего не ели, кроме того, были возбуждены событиями прошедшего дня и дней, предшествовавших ему, поэтому неудивительно, что вино сразу ударило им в головы.
– Ох, – Анри отхлебнул из бокала, утёр губы и с наслаждением откинулся на спинку скамьи. – Хорошее вино здесь подают!
– Я выпила совсем чуть-чуть, а пол под ногами уже качается, как палуба корабля! – рассмеялась Анжелика. Она приподнялась, чтобы дотянуться до бутылки и налить ещё, но пошатнулась и шлёпнулась обратно на скамью.
– Пожалуй, вам хватит, – Леон отодвинул от сестры бокал и бутылку. Анжелика обиженно надула губы, но не сделала попытки пододвинуть их обратно.
– Я не пьяна, ты не подумай, просто голова закружилась...
– Когда опьянеете, будет уже поздно, – сын Портоса наполнил свой бокал. Рауль посмотрел на него с любопытством.
– Вы меньше дня являетесь братом баронессы, а уже заботитесь о ней, как о родной сестре! – заметил он.
– И уже утомлён этим, – буркнул Леон. Анжелика снова рассмеялась – непонятно, был ли вызван смех общей жизнерадостностью её натуры или выпитым вином.
– Я предлагаю тост, – Анри поднялся с места. На ногах он держался твёрдо, и только чересчур яркий блеск в глазах выдавал воздействие бургундского. – За упокой душ наших отцов, героев Франции, легендарных мушкетёров!
Леону вспомнилось, как пару недель назад он отказался пить за здоровье государственных преступников – даже когда за них пила вся Франция. С тех пор мало что изменилось – Портос и Арамис оставались государственными преступниками, но теперь к ним присоединились Атос с д’Артаньяном и дети мушкетёров, включая Леона. Они все чудом избежали наказания, и не было никакой уверенности в том, что спустя несколько дней карающая длань правосудия не настигнет их, и Кольбер не сплетёт очередной паутины интриг, в которой запутаются пятеро молодых людей. Но спорить со спутниками бывшему капитану не хотелось, поэтому он отпил из бокала, ответив на тост Анри молчаливым кивком.
– Полагаю, мы все должны повиниться друг перед другом, – после недолгого молчания заговорил Рауль. – Поскольку господин капитан теперь является одним из нас, следует принести ему извинения. Капитан Леон, – он повернулся к сыну Портоса, с изумлённым видом оторвавшемуся от бокала, – я прошу прощения за своё дерзкое и несдержанное поведение при аресте Огюста Вернье... и позднее. Оправданием мне может служить лишь то, что я защищал невиновного человека.
– Невиновного? – хмыкнул Леон.
– По крайней мере, я полагал, что он невиновен. Теперь я понимаю, что мне не следовало препятствовать осуществлению правосудия.
– Я прошу прощения за то, что оглушила вас тогда, – выпалила Анжелика. – Я просто защищала графа!
– Интересно, как бы вы оправдывались, если бы убили меня, баронесса, – холодно заметил Леон.
– Но я же не убила! Я же не с такой силой... – она огляделась и обиженно умолкла.
– Я приношу извинения за украденные кошелёк и шпагу и за брошенный в лицо песок, – произнесла Жаклин, хотя весь её вид говорил, что она ничуть не сожалеет о содеянном и охотно вновь запустила бы в Леона песком, если бы он вдруг оказался у неё под рукой.
– Я прошу прощения за то, что противостоял вам, господин капитан, – заключил Анри, внимательно глядя на сына Портоса. – Как вы теперь понимаете, у нас была одна цель – спасти сокровища Франции, просто мы двигались к ней разными путями, нередко мешая друг другу.
– Бог простит, – после некоторого молчания ответил Леон, задумчиво глядя на пляшущее в камине пламя и избегая смотреть на детей мушкетёров. – Он благоволит вам куда больше, чем мне. Я не стану приносить извинений за то, что выполнял свой долг. Но полагаю, мне следует попросить прощения за то, что я, сам того не зная, лишил Анри д’Эрбле и Анжелику их отцов.
Наступившее молчание было таким долгим, что казалось почти осязаемым – нависшую над столом грозовую тучу как будто можно было потрогать руками. Анжелика первой пришла в себя и выдохнула:
– Но ты же не виноват! Это был взрыв в пещере, и потом, ты же не мог знать...
– Когда Арамис погиб, я ещё не знал, что он – мой отец, – протянул Анри, уставившись в стол, усеянный пятнами от вина и воска, накапавшего со свечей. – По его словам, вы победили в честном бою, да и он сам предпочёл бы погибнуть со шпагой в руке, чем гнить остаток дней в Бастилии. И в конце концов, он ведь всё равно вернулся, разве нет? Так что мне не за что прощать вас, капитан Леон.