– Очень благородно с вашей стороны, – сын Портоса склонил голову. Над столом снова повисло гнетущее молчание, которое нарушил звонкий голос Жаклин:
– Что ж, теперь самое время выпить за наше успешное возвращение и за возвращение сокровищ её величеству!
За это Леон выпил без каких-либо внутренних противоречий и, устало откинувшись на спинку скамьи, прикрыл глаза. Нервная дрожь понемногу уходила, и по всему телу разливалось долгожданное тепло, хотя он знал, что это чувство было вызвано исключительно бургундским. Тосты следовали один за другим, к вину добавилась оленина, зажаренная до хрустящей корочки, с таким же хрустящим луком. Дети мушкетёров уже вовсю болтали, вспоминая подробности своего путешествия за сокровищами, Леон слушал их вполуха, продолжая глядеть на огонь в камине, но мысли его витали где-то далеко. Какая-то его часть сожалела, что он не погиб во время боя со своими же гвардейцами или ещё раньше, не был застрелен де Круаль и её людьми, не утонул во время путешествия в Англию... Блуждающий взгляд бывшего капитана остановился на Анри и Жаклин – они бросали друг на друга нежные взгляды и, судя по всему, были бы совсем не прочь уединиться где-нибудь в укромном уголке. Леон грустно улыбнулся, и мысли его снова вернулись к Луизе де Круаль – точнее, к той единственной ночи, проведённой вместе с ней на корабле. Сын Портоса прикрыл глаза, вспоминая тонкий аромат духов этой удивительной женщины, быстрые умелые движения её рук, страстные поцелуи, жар между её ног...
– Леон! – голос сестры вырвал его из размышлений, и он встряхнул головой, возвращаясь к своим спутникам. Анжелика смотрела на брата выжидающе.
– Ты обещал рассказать нам историю, – напомнила она.
– Не обещал, – возразил Леон, мысленно усмехнувшись: как бы поразились дети мушкетёров, если бы он рассказал им то, о чём думал прямо сейчас! Анжелика наверняка бы залилась краской, Жаклин презрительно фыркнула и отвернулась, Рауль покраснел почище Анжелики и потребовал прекратить говорить непристойности, а вот Анри слушал бы очень внимательно, время от времени отпуская колкости. Но Луиза де Круаль, какой бы хитрой и коварной она ни была, всё равно оставалась дамой, а Леон с юности был приучен беречь честь дамы, поэтому он лишь покачал головой.
– Сегодня я не в духе, чтобы рассказывать свои истории. Но с удовольствием послушаю чужие.
Рассказы детей мушкетёров об их знакомстве и некоторых моментах путешествия за сокровищами и впрямь были интересны сыну Портоса, к тому же они помогли ему лучше понять людей, с сегодняшнего дня ставших его спутниками. История следовала за историей, бокал за бокалом, и вскоре все они слегка захмелели – все, кроме Анжелики, которая, помня слова брата, почти не притронулась к вину и больше налегала на оленину. К тому времени, как они собрались покинуть трактир, было уже за полночь.
– Баронесса, вам не стоило приходить сюда, ещё и в компании мужчин, – запоздало спохватился Рауль. – Могут пойти слухи... пострадает ваша репутация...
– Пустяки, – Анжелика дёрнула плечом. – Не могла же я из-за глупых слухов оставаться одна в гостинице!
– А моя репутация вас не беспокоит, граф? – тряхнула головой Жаклин.
– Вы в таком наряде похожи на юношу, а для молодых людей посещение подобных заведений естественно, – смущённо ответил он. – Но нам всем следует покинуть это заведение и разойтись по домам, пока не произошло что-нибудь... нежелательное.
Леону не раз случалось поздно ночью возвращаться из какой-нибудь таверны, чаще всего – одному, но он никогда не напивался до такой степени, что не мог твёрдо стоять на ногах. Сейчас же он выпил не так уж и много, но мир вращался вокруг него, его очертания то становились чёткими и ясными, то расплывались, и сын Портоса не знал, виновно в этом бургундское или наступившая ночь. Остальные дети мушкетёров, судя по всему, испытывали то же самое. В воздухе веяло свежестью, лёгкий ветерок трепал волосы и плащи запоздавших путников, звёзды мерцали в вышине, и от взгляда в бездонное чёрное небо кружилась голова.
По пути им встретилось немало подвыпивших компаний, но те в основном были настроены миролюбиво – просто брели по улице, оглашая её нетрезвым и нестройным исполнением песни, или тихо ругались себе под нос, не в состоянии найти свой дом. Четверо королевских гвардейцев, вывернувших из-за поворота, на первый взгляд ничем не отличались от очередной такой компании, но Леон снова ощутил дрожь, всегда охватывавшую его при приближении опасности, и встряхнул головой, пытаясь протрезветь. Остальные дети мушкетёров тоже подобрались – сын Портоса видел, как Анри и Жаклин, переглянувшись, одновременно опустили руки на эфесы шпаг, Рауль со встревоженным видом огляделся, а Анжелика торопливо перекрестилась.