О любви, дружбе и плюшевых мишках
О шрамах, девственниках и грязных секретах
— Кто? — Ларри обвёл стоящих перед ним офицеров тяжёлым, почти ненавидящим взглядом и отчеканил по слогам: — Я спрашиваю. Кто. Это. Сделал.
Парни испуганно переглянулись, явно не желая отвечать на вопрос, но и не ответить было невозможно.
— Нимой, сэр, — наконец выдавил один из них, и Ларри удовлетворённо прикрыл глаза.
Нимой. Наконец-то.
— Разойтись, — рявкнул, разворачиваясь к столу. — Всем, кроме Нимоя!
Ларри сложил руки за спиной, дождался, пока смолкнет топот ног и, скрыв довольную усмешку, медленно повернулся. Ну держись, Нимой! Уж теперь-то засранец получит своё…
— Я слушаю, — относительно спокойным, хотя и ледяным тоном начал Ларри. — Как так вышло, что Бенкенс ушёл?
— Я не успел за ним, сэр.
Максимус смотрел прямо — испуганно, потеряно, но прямо и твёрдо, и Ларри не мог не уважать его за это, хотя желание разбить в кровь хорошенькое личико, преследующее его с тех пор как Нимой появился в Офицерате, меньше не становилось. Он даже не мог толком объяснить себе, за что так ненавидит мальчишку, и списывал всё на принадлежность к ненавистной семейке.
— Ладно, поставлю вопрос по-другому, — Ларри хищно прищурился. — ПОЧЕМУ, твою мать, ты не сумел его догнать?!
— Да какая разница? — вдруг выпалил Нимой, запальчиво вскидывая голову. — Вы ведь только и мечтаете, что раздавить меня, как жука, я что, не вижу? А вот и повод нашёлся. Какая разница, что я скажу?
Ларри так опешил, что не сразу среагировал на такую наглость, буквально прирастая ногами к полу, а отмерев бросился вперёд, хватая мальчишку за отвороты кителя. Он протащил Нимоя через всю комнату, швырнул к стене и прорычал прямо в лицо:
— Я тебя не просто раздавлю, гадёныш! Я тебя с потрохами сожру, понял меня? Отвечай немедленно, какого хуя ты его не догнал? Бегать разучился?!
— Ранили меня, — неохотно буркнул Максимус. — Не мог бежать.
— Ранили?.. — недоумённо переспросил Ларри, чуть остывая. — В рапорте об этом ни слова.
— Я… Я не стал сообщать, — Максимус заметно сник и опустил голову.
— Та-а-к… — Ларри разжал руки и отступил на шаг. — А ну давай говори толком! Куда ранили, почему не сообщил. И быстро, пока я тебе десять суток ареста не впаял за преступную халатность.
— Да перестаньте вы уже угрожать, — поморщился Максимус. — То сожру, то арестую. За что вы меня так ненавидите? Я лучший в отделе! За три года ни одного замечания, медали, награды! А вы волком смотрите и только и караулите, когда же наконец ошибусь! Знаете что? Заебало! Хотите — увольняйте, только не нужно меня травить! Я не давал повода.
— Захочу — уволю, — прорычал Ларри, сжимая кулаки. — А сейчас отвечай на вопрос, офицер, это приказ!
— В жопу меня ранили, в жо-пу! — стиснув зубы, процедил Максимус. — Опасности для жизни нет, рана поверхностная, сообщать не стал. Почему не стал, объяснять надо?
Ларри покачал головой и хмыкнул. Ну конечно, только идиот сообщил бы о ранении в задницу. Чтобы потом весь Офицерат месяц ржал и всю жизнь вспоминал? Нет уж, увольте. Ларри почувствовал, что и сам с трудом справляется с улыбкой.
— Ладно, допустим, — сказал он, складывая руки на груди. — А как я узнаю, что ты не врёшь, стремясь прикрыть якобы пострадавшее в бою седалище? Вашей семейке свойственно… — он осёкся, когда глаза Нимоя полыхнули яростью, и тот вдруг повернулся к нему спиной, задирая китель и сдергивая брюки. Трусов под ними не оказалось…
Ларри гулко сглотнул. Поджарые круглые ягодицы неприлично, вызывающе белели — такие неуместные в этом кабинете, что он не сразу заметил вздутый, налитый кровью шрам, пересекающий одну из них. Он был совсем свежим и болезненным даже на вид. С каким-то садистским удовольствием Ларри протянул руку и нажал на рубец пальцем. Нимой предсказуемо дёрнулся, а шипение, которое он издал, прозвучало в ушах Ларри настоящей музыкой.
— Стой так, — хрипло приказал он. — Я сейчас.
Странно, но обычно такой строптивый и своевольный Нимой даже не подумал возразить — лишь упёрся рукой в стену и зло зыркнул на Ларри через плечо.
Это вкупе с более чем двусмысленной позой и ситуацией в целом подействовало на Ларри довольно странно: с головы до пят прокатилась жаркая волна и мысли о возможном, хотя и не нужном уже в общем-то нимоевском наказании резко сменили русло. Помотав головой, прогоняя неуместные картинки, Ларри запер дверь — ещё не хватало, чтобы кто-нибудь увидел голожопого Нимоя у него в кабинете! — и, обойдя в стол, стал рыться в ящиках, украдкой разглядывая Максимуса.
Помимо прекрасной подтянутой задницы у Нимоя были стройные длинные ноги, худой поджарый живот и аккуратный красивый член, который Максимус и не подумал прикрыть кителем. Искомый пузырёк давно нашёлся, а Ларри всё делал вид, что занят поисками, пытаясь понять — кажется ему, что нимоевский член слегка напряжён, или тот и правда…
Тут Максимус кашлянул, и, подняв взгляд на его лицо, Ларри понял, что его изыскания не остались незамеченными. Выдержки и силы воли хватило, чтобы не показать смущения. Схватив пузырёк, он резко встал и подошёл к Максимусу, радуясь, что уж задницу-то его можно разглядывать не скрываясь.
— Заживляющая мазь, — бросил отрывисто. — Не дёргайся, будет жечь.
— Я уже мазал, — буркнул Максимус. — Не помогло.
— Таким не мазал, — Ларри свернул пузырьку крышку и щедро зачерпнул пахучей мази. — Это военная разработка, эксклюзив.
Он опёрся рукой с пузырьком Нимою на поясницу и начал аккуратно втирать мазь в шрам.
— Ох-х, — выдохнул Максимус и начал пританцовывать на месте, крутя задницей.
— Стой спокойно! — прикрикнул на него Ларри и с удовольствием приложил ладонью по здоровой ягодице. Вышло хорошо — звонко, с оттяжкой. Максимус скрипнул зубами и зло глянул на него из-под чёлки.
— Я всегда знал, что вы садист, — прошипел как рассерженная гюрза.
— Заткнись и скажи спасибо, что я тебя лечу, — хмыкнул Ларри.
— Так заткнуться или сказать? — съязвил Максимус, за что и получил второй шлепок. — Сука! — вырвалось у него, и тут же испуганный взгляд возвестил, что Нимой прекрасно понял, что и кому сейчас сказал.
Впрочем, Ларри до его испуга не было никакого дела — у него была своя проблема. Неожиданно хлёсткое матное словечко вызвало вовсе не злость, как можно было бы ожидать, а чувство совсем иного рода. Мат в свой адрес Ларри в принципе слышал очень редко, а уж в подобной ситуации и вовсе никогда — тем неожиданнее было душное тяжёлое возбуждение, нахлынувшее, стоило ругательству сорваться с нимоевских губ. Не совсем отдавая себе отчёт в том, что делает — а точнее, совсем не отдавая, — он снова замахнулся и шлёпнул Нимоя по заднице.
Максимус вскрикнул — удар получился куда чувствительнее предыдущих, и обернулся к Ларри всем телом, изумлённо впиваясь в него взглядом. Ларри успел отстранённо отметить, что теперь его член совершенно точно стоял параллельно полу, когда удивлённый взгляд сменился на понимающий.
— Сука, — отчётливо повторил Максимус и посмотрел с вызовом.
Жаркая волна прокатилась по телу, Ларри зарычал и дёрнул Нимоя за плечо, снова разворачивая к стене. Он рванул на себе штаны, скидывая их на пол, вжался в выпяченную задницу пахом и довольно выдохнул, когда Нимой призывно прогнулся.
— Так вот, чего ты хотел, похотливый козёл, — донеслось до него новое оскорбление, и Ларри едва справился с собой — на секунду ему показалось, что член сейчас порвёт брюки, а заодно и нимоевскую задницу.