Бартона, наскоро заштопанного ещё в квинджете, осматривали врачи, слишком суетливо весёлая Наташа кружила вокруг, заглядывая медикам через плечо, не давая нормально работать. Стиву всегда казалось, что между ними что-то намного большее, чем они показывали не только окружающим, но и самим себе. Слишком близкие и далекие одновременно, касающиеся друг друга исподволь, следящие, охраняющие покой и спину. Но Наташа лишь улыбалась и пожимала плечами, Клинт недоуменно молчал и привычно оглядывался на Романов, ища поддержки и подтверждения любых своих слов.
— Как тут наши бойцы контактного фронта? — чересчур шумный и возбужденный даже для самого себя, Тони занимал, казалось, всё свободное пространство. — Уже плетёте друг другу косички и сплетничаете о мальчиках?
Стив забрал у Тони стакан с какой-то зеленоватой бормотухой, принюхался, отхлебнул немного и незаметно отставил в сторону. Ничто не могло сравниться с грогом Брока. Вообще всё, что делал Брок в его снах, было особенно правильным.
Стив даже нашёл ту самую специю, название которой не смог запомнить. Объяснить, правда, стоящему у прилавка турку, что именно он хочет Стив так и не смог. Он хмурился, подбирая слова, стараясь описать запах и вкус, оставшийся на языке, а потом пошёл по рядам, принюхиваясь, открывая наугад все баночки подряд, пока на нашёл то самое, что пахнет «подмышкой любимого мужика».
Баночка с лаконичным названием «Зира» заняла своё место между банками с чаем и кофе. Стив очень редко готовил сам. И тут Брок оказался прав. Готовить надо обязательно для кого-то другого, а для себя одного как-то неправильно и даже жалко переводить продукты, когда можешь спокойно перекусить тостами с джемом и арахисовым маслом, а поесть нормально можно и в столовой или по дороге домой заехать в какой-нибудь приличный ресторанчик.
Тони звал отметить поимку барона Штрукера, захват посоха Локи, на который он, не переставая, кидал заинтересованные взгляды — Стив надеялся, что Тор проявит благоразумие и не подпустит гения и филантропа к настолько опасной реликвии Асгарда, слишком уж Тони любил совать пальцы в розетку. Но Стив отказался, сославшись на контузию, и отбыл домой.
Он очень надеялся вновь оказаться на маяке.
Брок провалился в сон, как в бездну. Он смертельно вымотался и срубился, кажется, перед телевизором, под какой-то матч по соккеру. «Томми» отнес его в постель и раздел, но этого Брок почти не почувствовал.
Во сне он разделывал копченую рыбу. И в какой-то момент, подняв голову, увидел Стива.
— Привет! — хрипловато сказал Брок. — Я и на тебя рыбы купил. Зажги мне сигарету, у меня руки в рыбе.
Стив обулся в приготовленные специально для него мягкие тапки, подошёл ближе, вытянул из заднего кармана джинсов Брока пачку, прикурил сразу две, одну отдавая Броку.
Хотелось ткнуться лбом в его плечо, постоять, почувствовать, как насквозь промёрзшее тело заполняется его живым теплом, обнять со спины, но Стив помнил о супруге. Он не был сторонником романов на стороне, всегда презирал разлучников. Если ради тебя кого-то оставили, то однажды и ты останешься один. Да и, к тому же, разве можно растащить идеальные половины?
— Люблю рыбу, — Стив встал рядом с Броком, опершись бедром о высокую столешницу, глядя, как тот споро разделывает большую рыбину.
— Ну значит, я угадал, — Брок пластал филе, нарезал его на ровные куски. — Ща хлеб достану. Ты в порядке? Ну, после того? Что это было-то, Стив? Я тут несколько ночей не спал — шторм, маяк, мужу кошмары снятся, он не спит, ну и я с ним. — Помолчал и добавил: — Беспокоился о тебе.
— Как говорит Наташа — это был пиздец, а не тщательно спланированная военная операция, — Стив потёр висок, стараясь глупо не улыбаться. Брок волновался за него. Хотя что он хотел, это же его собственный сон. — Спал урывками и работал.
Стив подошёл к окну, глянул на спокойные сейчас иссиня-чёрные воды.
— Спи больше, — Брок быстро нарезал хлеб. — От бессонницы крыша едет. Ешь. Выглядишь голодным. Такие большие парни, как ты, портятся от голода.
Сделав себе громадный бутерброд, Стив откусил сразу больше половины и прижмурился. Форель была свежей и невероятно нежной. В большом городе такой уже давно не встретить.
— Пил какую-то зеленую дрянь, — прожевав ответил Стив, делая ещё бутерброд. — Тони говорит, она полезна для пищеварения, какие-то там волокна и прочее, но со всеми этими плясками как-то забыл я про еду. — Стив глянул на Брока. — А ты живешь здесь же?
— Да, тут еще пара комнат — гостиная и спальня. Кофе тебе сварить?
Не дождавшись ответа, Брок принялся варить кофе. Он сам не знал, почему ему хочется заботиться об этом парне, почти как о «Томми», но хотелось же, так почему и нет?
Поставив перед Стивом чашку, Брок сел напротив.
— Ты хоть заботишься о себе, когда не здесь? — спросил он. — Зеленая дрянь после боевой операции — это курам на смех. После операции — душ, пожрать и выспаться. Всегда. Чтобы не сдохнуть.
— Я крепкий, — повторил в очередной раз Стив, больше, правда, для самого себя, чем стараясь убедить мужика из своего сна, который по идее и так должен был быть с ним согласен, отвёл взгляд.
Подсознание знатно над ним издевалось. Стиву всегда нравились такие, как Брок: сильные, упрямые, остроглазые, широкие, которых не сомнёшь и не сломаешь. И вроде, раз сон, то все должно быть для него, рассчитано, подготовлено. Но даже во сне он не мог быть счастлив на полную. Брок не просто состоял в отношениях с неизвестным Томми, но и женат на нём был или замужем, Стив не знал, как правильно в однополых парах это называлось, да и не задумывался особо. Баки шутил, говоря, что как только кончится война и он вернётся с победой, то обязательно возьмёт в жены своего крошку Стиви.
Стив пил кофе, бездумно пялясь в пустоту. Может, и правда стоило всё бросить, уехать в глушь, а там…
— Знаешь, а у нас ведь должна была быть триада, — сказал Брок, снова закуривая и глядя в окно. — Только метка такая… бледная, почти не видна, а у Томми она еще и под шрамами. Так что наш третий, наверное, погиб. Ну то есть Томми когда-то смотрел новости, и да, он погиб. Только… не знаю… может, кто-то ошибся. Метки мертвых стираются совсем. Но и метки живых не так выглядят, понимаешь? Хотя, говорят, они активизируются только при контакте, а какой тут контакт, когда он то ли погиб, то ли не погиб? Может, лежит где-то в коме.
Стив вздрогнул, коснулся кончиками пальцев места, чуть ниже ключицы. Как бы ему хотелось верить, что Баки жив, пусть даже не помнит, пусть кома или другая семья — что угодно, лишь бы знать, что он не погиб, рухнув в пропасть.
— Не всегда стираются, — Стив с силой потёр ноющую метку. — Он умер, а она на месте, только выгорела добела. Я не могу его отпустить, никогда не смогу. Бак был для меня всем, наверное, поэтому и метку не стёрло.
— Никого не видел, чтобы не стерлась, — признался Брок. — Ты же знаешь, что сейчас принято носить одежду, чтобы ключицы открывала? Так вот на скольких похоронах я был — у всех вдов метки стерты, как не было. У Ро… друга моего жена умерла родами. Тоже стерлась. Он поверх татуировку набил. Однолюб. Решил больше не жениться никогда.
— Видел такие, — признался Стив. Сразу Роллинз. Хоть он и считал, что командир СТРАЙКа был влюблён в некоего Рамлоу, но имя под ключицей было женским. — Но я не знал, из-за чего. Там, откуда я родом, не принято было выставлять связь напоказ. Я, наверное, тоже бы набил, если бы мог. Но метка Бака всегда останется со мной.
Стив снова закурил. В реальности он уже давно не поддавался ещё военной привычке выкуривать сигарету-другую, находясь в душевном раздрае. Пегги всегда ругалась, отбирала портсигары, мол, не положено национальному герою, говорящему от имени целой страны, дымить, как портовый грузчик. Баки смеялся, говоря, что это всё брехня и наговоры и он-то как раз не курит, хотя работал в доках с малолетства, а Стив просто до сих пор поверить не может, что не загнётся назавтра от очередного приступа астмы.