С первого же дня обнаружения этого преступления был организован штаб, в который, кроме начальника следственного отдела и всей бригады следователей, вошли также начальник отдела уголовного розыска областного управления охраны общественного порядка, начальник райотдела милиции, его заместители и другие работники милиции. Полученные материалы за каждый день анализировались и обобщались, намечался план работы на следующий день, выдвигались новые версии. Каждую минуту в распоряжении штаба были десятки оперативных работников, благодаря чему обеспечивалась быстрая проверка возникавших вопросов.
Было известно, что 29 ноября 1965 года в семье Сазоновых исчезла семилетняя дочь Юлия, ученица первого класса средней школы № 3 города Волгограда. В три часа дня она после ухода матери на работу вышла погулять во двор и там играла со своими сверстниками. Примерно в половине шестого, когда стемнело и все дети разошлись по квартирам, одна из соседок предложила Юлии идти домой. Юлия зашла в подъезд своего дома и после этого ее никто не видел. Спустя 30–40 минут соседка Сазоновых по квартире Ситникова вышла во двор, чтобы завести девочку домой, и не обнаружив ее, решила, что отец Юлии, работавший шофером, подъехал к дому по пути в гараж и забрал ее с собою, как это иногда делал. Однако возвратившись домой с работы в 19 часов 30 минут, Михаил Сазонов выразил удивление и беспокойство отсутствием дочери и занялся ее поисками. Он обращался к соседям, в семьях которых были Юлины подруги, к родственникам жены, в «скорую помощь» и в милицию, но девочки нигде не было. Ночью, когда пришла с работы мать Юлии, поиски возобновились и результаты снова оказались безуспешными.
Утром следующего дня Юлия была обнаружена убитой на чердаке четырехэтажного дома, в котором проживала семья Сазоновых. Осмотром места происшествия никаких данных о преступнике добыто не было. Кровь из трупа была выпущена в старое хозяйственное корыто. На кистях обеих рук убитой имелись странгуляционные борозды, рядом с трупом лежал кусок бельевой веревки. Это свидетельствовало о том, что руки девочки были связаны перед убийством.
Обстановка места происшествия давала серьезные основания полагать что преступление совершено психически неполноценным человеком. Однако, несмотря на это, мы выдвинули целый ряд версий, одна из которых состояла в том, что убийство Юлии совершено ее отцом. Каждый член нашей бригады расследовал одну из намеченных версий. Расследование этой версии было поручено мне.
Какие основания послужили причиной выдвижения версии о том, что убийцей является Михаил Сазонов? После исчезновения Юлии Сазонов один и вместе с женой повсюду искал дочь и даже в подвале дома, который был закрыт на замок. А когда жена предложила ему осмотреть чердак, он отказался, сославшись на то, что боится ночью подняться туда. Если его страх как-то можно было объяснить, то оставалось неясным, почему он не обратился к помощи соседей, которые были обеспокоены исчезновением Юлии. На следующий день утром он также никого не просил подняться на чердак. Позавтракав как обычно, он ушел на работу. В ответ на удивление соседа Кирсанова, как же он идет на работу, когда пропала его дочь, Сазонов сказал, что если она найдется — ему сообщат. Из показаний свидетелей стала известна и такая любопытная деталь: никогда ранее Сазонов не искал дочь, хотя она иногда отсутствовала до 10–11 часов вечера, а 29 ноября занялся ее поисками с половины восьмого.
Во время отработки этой версии было получено заключение судебномедицинских экспертов о том, что у Юлии имелись множественные старые разрывы девственной плевы и ее наружные половые органы выглядели, как у женщины, давно живущей половой жизнью. Это усилило наши подозрения в отношении Сазонова, так как на допросе он категорически заявлял, что ему ничего неизвестно о нарушении девственности у дочери.
Но одних подозрений, как известно, недостаточно. Необходимо было добыть доказательства его виновности или невиновности.
Имелись данные о том, что убийство Юлии совершен шесть — начале седьмого часа вечера. Об этом показали две свидетельницы, проживающие на последнем этаже дома, которые слышали в это время на чердаке шаги человека в направлении от четвертого подъезда ко второму.
Труп девочки лежал над четвертым подъездом дома, вход на чердак имелся только во втором подъезде.
Необходимо было проверить, где находился и чем занимался Сазонов в момент убийства. Он показал, что находился на работе до половины седьмого вечера, затем в 7 час 15 мин. приехал домой, затратив на дорогу 45 минут. Однако по путевому листу, товаро-транспортной накладной и по показаниям лиц, работавших в тот день с Сазоновым, значилось, что работу он закончил значительно раньше — в начале шестого часа. Путем производства следственного эксперимента, который проводился в тех же условиях, в которых находился Сазонов, и на его автомашине, мы установили, что для преодоления расстояния от места работы до дома ему потребовалось 14 минут.
На последующем допросе Сазонов заявил, что работу закончил действительно раньше, чем показывал, однако это обстоятельство пытался скрыть потому, что за это время совершил кражу вещей в раздевалке одного из корпусов тракторного завода, на территории которого в тот день работал. При проверке кража подтвердилась. И хотя мы установили, что эта кража могла быть совершена за несколько минут, Сазонов, пользуясь отсутствием очевидцев, утверждал, что время совершения кражи было значительно большим.
Одновременно с этим проверялась вся одежда Сазонова, но следов крови обнаружено не было. Тогда мы изъяли содержимое из-под ногтей пальцев его рук. Допрошенный по этому поводу, он категорически заявил, что крови под ногтями у него нет, так как никакого касательства к крови он не имел. Эти показания Сазонова усилили доказательственное значение заключения биологической экспертизы, установившей наличие крови в содержимом из-под ногтей первого и третьего пальцев правой кисти.
Исследовалось множество других обстоятельств. Мы установили дополнительные косвенные доказательства вины Сазонова, но их имелось недостаточно для предания его суду.
В связи с этим нами придавалось особое значение работе с подозреваемым Сазоновым и его женой. Прежде чем сообщить о результатах этой работы, я хочу сказать, что правильный выбор тактики этих допросов сыграл немаловажную роль в раскрытии преступления. Допрос преступника — это особая форма борьбы и победителем в ней становится тот, кто обладает более гибким умом. Гибкость мышления — обязательное качество каждого следователя, который хочет получить правдивые показания от опасного и хитрого преступника. В процессе допроса возникает много моментов, требующих от следователя мгновенной ориентации и умения правильно повести себя. Допрашивая подозреваемого, мы находимся под его неослабным вниманием. Для наблюдательного преступника следователь — компас, по которому он угадывает направление следствия, результаты проделанной работы, неудачи или успех.
Мы должны знать это и сознавать, что в работе с преступником нет мелочей. Даже костюм следователя, его внешний вид, манера держать себя, жесты и мимика — все должно быть подчинено намеченной цели. Все эти элементы входят в понятие тактики допроса. Безусловно, ведущее место среди них занимает порядок ведения допроса, его направление. Этот порядок вырабатывается в ходе самого допроса и заранее детально спланировать его почти невозможно. Конечно, следователь обязан иметь план допроса, но предусмотреть в нем все нюансы и тонкости нельзя.
Очень важно правильно пользоваться при допросе полученными доказательствами. Иногда они бывают довольно вескими, но вследствие неправильного применения не дают эффекта. Сам допрос подсказывает следователю, наступил ли подходящий момент для использования того или иного доказательства.