— И что тогда? — Айк вскинул котомку на плечо и взял плащ. — Вы дадите мне чистую работу взамен моей грязной?
— Увы, нет, — вздохнул Хорас с притворной печалью, и тут же глаза его снова остро сверкнули, — работу тебе я смогу предложить не чище, чем здесь, а может, и погрязнее. Но зато будешь распоряжаться собой, как пожелаешь. Будешь свободен. Ты ведь этого хочешь?
Айк невольно вздрогнул и поспешно отвел глаза. В два шага достиг двери и отворил ее.
— Эй, кто-нибудь! — Голос его гулко отозвался в длинном коридоре. — Я закончил!
За спиной снова раздался смех. Айк еле дождался появления охранников и поспешно двинулся к выходу, а вслед ему неслось:
— До встречи, Айкен Райни! Надеюсь, она будет скорой!
***
В смятении Айк чуть не забыл о важном деле, которое неукоснительно выполнял каждое утро. Пришлось сделать крюк, чтобы попасть на одну из улиц, лучами расходившихся от рыночной площади.
На подходе к рынку улица сужалась, и, когда проезжала телега, приходилось прижиматься к стене дома и пропускать ее. Айк чуть задержался, чтобы оказаться там именно в такой момент.
Пока телега громыхала мимо, он запустил руку за спину и нащупал в каменной кладке одному ему известную щель. В ней лежала туго свернутая бумажка. Айк стиснул ее в кулаке и пошел дальше как ни в чем не бывало.
Записка жгла руку, но читать посреди улицы под недобрыми взглядами горожан, было невозможно. Айк продолжал идти с каменным лицом, пока не свернул на улочку, где стоял их дом. Только здесь, не в силах терпеть, он остановился и развернул записку.
«Отец ушел в деревню. Буду на месте до полудня», — гласила она.
Сердце Айка подпрыгнуло от радости. Он сунул записку за пазуху и припустил со всех ног, благо никто не мог его здесь видеть — на их улицу выходили глухие стены домов, без единого окна.
Айк распахнул дверь и бросил плащ и котомку на скамью в передней. Отец что-то крикнул сверху, но он сделал вид, что не расслышал и выбежал на улицу. Не обращая внимания на шарахавшихся от него людей, почти бегом добрался до ворот и, миновав их, пошел напрямик через поле, к лесу.
Вокруг Вьена сохранились остатки прежнего города, времен до Исхода — полуразрушенные стены домов, фундаменты, захваченные кустами и деревьями, почти исчезнувшие дороги, насквозь проржавевшие мобы. В детстве все это производило на Айка огромное впечатление, но теперь он так привык к древним развалинам, что не обращал на них никакого внимания.
В отличие от города, в лесу ранняя весна была благоденствием. Голубизна неба ослепляла, подлесок приятно пружинил под ногами. От земли поднимался плотный, теплый запах прошлогодней травы и едва ощутимый аромат мелких белых цветочков, росших россыпью у корней деревьев. Если набрать их целую пригоршню, запах словно прилипал к рукам — тонкий, неуловимый, сладостный.
Айк блаженно жмурился и с силой вбирал в себя воздух, будто пытался вдохнуть вместе с ним и солнечный свет. Он шел все дальше, углубляясь в лес, пока не достиг места, которое они с Джори называли «бамбуковой рощей».
Ровная земля — приятное разнообразие после бесконечных оврагов и ям — шла слегка под уклон, поэтому вода не задерживалась, почва была сухой и теплой. Вездесущие ореховые кусты здесь не росли, и лес состоял из одних только деревьев, идеально прямых и ровных, словно их аккуратно высадил неведомый садовник. Тоненькие стволы молодой древесной поросли напоминали заросли бамбука — Джори видел картинку в какой-то книге.
Айк тяжело дышал — отвык за зиму от быстрой ходьбы — и с тревогой оглядывался по сторонам. Что, если Джори не дождался его и ушел? Такого никогда не случалось, но Айк все равно каждый раз волновался, как ребенок.
И тут он увидел Джори — тот сидел под деревом на расстеленном плаще и, похоже, дремал, подставив лицо солнечным лучам. Не слишком-то разумно при его от природы светлой коже.
— Смотри, сгоришь еще до лета! — с улыбкой произнес Айк, приближаясь.
Джори открыл глаза.
— Айки! Наконец-то!
Голос его, высокий, мягкий и удивительно мелодичный, прозвучал, точно пение птицы высоко в ветвях. На сердце сразу стало легко и спокойно — с самой первой встречи этот голос имел над Айком какую-то колдовскую власть.
— Торопился, как мог, — он присел на плащ рядом с другом, — все силы мрака не смогли бы остановить меня!