Хан кивнул:
— «Всего лишь». Полагаю, за этим кроется отдельная история. — До этого Джагатай смотрел вниз, на свои сцепленные руки, но теперь поднял голову. — Но я горжусь тобой. По-настоящему. Нам нужен был там представитель, кто-то, кто напомнил бы моему брату, какой вклад мы вносим в его начинания. Я никогда не считал, что порты нужно сдать. Я сражался бы дольше на платформах Львиных врат, но, по крайней мере, мы извлекли из этого урок.
— Возможно, и впрямь следовало сражаться дольше.
— Но мы и так сражались.
Шибан поколебался, не зная, как на это ответить. Услышанное смутило его. Неужели он понял правильно? Возможно ли, что его повелитель действительно не знал? В некоторых аспектах это облегчало ему задачу. В других — сильно её осложняло.
— Значит, вы… — начал он. — Вы считаете, что нам полагалось его удержать?
— Конечно. Ты сделал всё, что мог.
— Вы и владыка Дорн, оба?
Джагатай пригвоздил его к месту взглядом тёмных глаз:
— Что ты пытаешься сказать, Шибан?
Он не сумел бы ничего скрыть от своего генетического отца, даже если бы попытался. Но всё же он мучился, пока подбирал слова и решал, как раскрыть эту болезненную правду.
— Допускаю, что я ошибся, — тихо произнёс он. — Такое всегда возможно. Но я говорил с командующим Ниборраном. Он объяснил всё так чётко, как только мог. — Шибан глубоко вздохнул. — Космопорту при стене Вечности позволили пасть. Мы никак не удержали бы его с теми силами, что нам дали.
— Нет. В таком случае вас бы эвакуировали.
— Нас не могли эвакуировать. Требовалось, чтобы враг поверил, будто мы твёрдо намерены удерживать космопорт. Нам следовало привлечь к себе взгляды, чтобы никто не посмотрел в другое место.
В тот момент Шибан вспомнил, что он почувствовал, впервые узнав эту истину. Тогда ощущения были не такими уж плохими, ведь гибель в бою, по той или иной причине, рано или поздно настигла бы каждого из них.
Но, пока он старался восстановить картину сейчас, после всех тех смертей, ему стало паршиво.
— Я не знаю, в чём причина. Какой-то другой фронт, какой-то другой гамбит. Но когда я поднимался к буксирам, чтобы выиграть нам ещё немного времени, то сознавал, что просто пытаюсь оттянуть неизбежное. Я не предполагал, что вернусь. Никто из нас так не думал. Вот что узнала горстка из нас. Мой Хан, нас послали туда умирать. Ради военной хитрости.
Какое-то мгновение, единственный миг, который показался вечностью, Джагатай молчал. Его покрытое шрамами лицо застыло, пока он осмысливал услышанное. Каган не размыкал губ. Шибан внезапно вспомнил, как вёл себя примарх в ходе процессов над легионерами, когда обращал клинок против своих бойцов, поддавшихся искусу Хоруса, и это ранило его глубже, чем любого из тех, кого он осудил.
— Ублюдок, — тихо выдохнул Хан. Его глаза потемнели. Скорбь во взгляде быстро сменилась гневом. — Лживый, лицемерный ублюдок! — Примарх отвернулся, сжав кулаки, и внезапно от него повеяло такой угрозой, словно он собирался разнести всё помещение. — Он смотрел мне в глаза. Он стоял прямо передо мной, ближе, чем ты сейчас, и лгал. О чём он думал? Что я выдам его тайну? Что я помешаю ему? Чертовски верно, я бы так и сделал.
Шибану едва не пришлось подавлять улыбку, вызванную не удовольствием, а чем-то вроде облегчения. Оказывается, его примарх — по-прежнему сила вселенского размаха. Всё такой же живой, страстный и отчаянно заботящийся о своих детях, как и всегда.
— Напрасно им не сказали. Напрасно тебе не сказали. — Хан яростно мотнул головой в знак отрицания. — Воин может отдать жизнь за правое дело, но он должен знать. Когда мы создавали сагъяр мазан, мы никогда не лгали им. Вот что в первую очередь довело нас до этой чёртовой неразберихи — мерзкая привычка думать, что правду нужно держать в секрете, скрывать от тех, кто выполняет работу.
— Если бы мы только знали, — осторожно высказался Шибан, — истина вышла бы на свет. Гамбит провалился бы.
— Ты точно так думаешь? Ты так мало доверяешь тем, с кем сражаешься бок о бок, даже сейчас? — Джагатай презрительно скривил губы. — С тех пор, как всё это началось, я видел, как подразделения стандартных людей сталкивались с ужасами, которых даже не должно существовать в одной Галактике с ними. Я наблюдал, как они встают, крепко сжимают оружие и смотрят в глаза своей грядущей погибели. Душа Алтака, они стали примером для всех нас! Напрасно им не сказали.
Хан постепенно обуздал себя, хотя гнев по-прежнему кипел в каждом его жесте. Он привалился спиной к дальней стене, его длинные руки безвольно легли на скалобетон. Подбородок опустился на грудь.