Кингскурт сказал:
– Вот, наконец, первая вещь, которая мне импонирует здесь: а именно, что вы умудрились вымостить улицы благороднейшими камнями Самуэля Кона. Вы чертовски хитрый народ. Мне это никогда не пришло бы в голову.
– От такой похвалы не поздоровится, мистер Кингскурт! – ответил Давид, смеясь. – Но, быть может, вы будете иначе судить о нас, когда поживете у нас некоторое время!
– Хорошо! Вообще, я, надо вам знать, принципиально готов сознаться, что я, старый осел, но мне нужны доказательства!… Ну-с, а теперь ведите нас, во имя Вельзевула, в театр.
– В какой хотите, дорогой Литвак? – добавил Фридрих.
– Так как вы ни на чем остановиться не можете, то, я думаю, лучше всего предоставить дамам решить этот вопрос.
Кингскурт и Левенберг охотно приняли его предложение.
Дамы уже были одеты и ждали их. Сара, жена Давида, сказала:
– Я думаю, нашим гостям неинтересно будет смотреть у нас вещь, которую они могут видеть и в любой европейской столице. У нас гастролируют теперь превосходные труппы – французская и итальянская. Но для вас занимательнее будет еврейская пьеса.
– Разве есть еврейские пьесы? – удивленно осведомился Фридрих.
Кингскурт шутливо заметил:
– Разве вы не слыхали и не читали в свое время, что театр совершенно ожидовел?
Сара взглянула на газету.
– Сегодня в национальном театре идет библейская драма – «Моисей», – сказала она.
– Это прекрасная пьеса! – добавил Давид. – Но слишком уж серьезная для вечернего времяпровождения. В опере сегодня идет «Сабатай Цви». В народных театрах идут комедии и фарсы на еврейском жаргоне. Я предлагаю отправиться в оперу. – За оперу высказалась и Мириам. «Сабатай Цви» считался в Палестине наилучшим музыкальным произведением за последние годы… Но надо поторопиться, потому что до оперного театра не менее получаса езды.
– Найдем ли мы еще места? – спросил Кингскурт.
– В кассе билетов, наверно, уже нет теперь, – ответил Давид, – потому что большинство членов артели воспользуется сегодня своими местами. Но у нас с самого основания театра своя ложа.
– И опера – артель? – удивился Левенберг.
– Абонемент, Фритц! Они это называют здесь артелью. Вероятно, на таких же началах, как и газета
– Совершенно на таких же началах со смехом ответил Давид. И удивляться вам решительно нечему – у нас ничего нового нет, мистер Кингскурт!
Он взял с камина пару белых перчаток и стал их надевать.
– Перчатки! Да еще белые!
Ни у Кингскурта, ни у Фридриха никаких перчаток не было. На пустынном острове в Тихом океане за двадцать лет ни разу не представилась надобность в белых перчатках. Но раз судьба возложила на них тяжелую обязанность сопровождать двух дам в театр, надо же с честью выдержать испытание. Кингскурт спросил, проедут ли они по дороге мимо перчаточного магазина? Нет. Таких. магазинов у них даже не имеется. Старик начал злиться:
– Вы смеетесь надо мною? Вы же напялили на себя перчатки! Вы сами их делаете, что ли? Или вы участвуете и в артели перчаточников?
Недоразумение разъяснилось среди общего смеха. Специальных перчаточных магазинов не было, потому что перчатки, как и другие туалетные принадлежности, можно было приобрести в больших торговых домах.