ХОЛЛАНД-РОУД
Сент-Ив стоял на мосту Блэкфрайарс, глядя сверху вниз на Темзу, чьи мутные воды текли сейчас медленно, пока прилив в нерешительности размышлял, не стоит ли ему повернуть и устремиться обратно к морю. Он опустил руку в карман, уже в десятый раз за последние полчаса, и приободрился, нащупав сверток пакетиков с порошком, за которые отдал половину содержимого своего кошелька — в общей сложности 1500 пакетиков, самый настоящий кирпич.
Его несколько обеспокоил прилив удовольствия, которое он испытал, слизывая порошок с кончиков пальцев. Он подумал об Элис и об оставленной под солонкой записке. Она, конечно, уже успела найти ее и… обрадовалась, что он в безопасности. Тем не менее над ним незримо витало неотступное чувство вины. Он вспомнил о детях, но решительно отодвинул от себя эти мысли. О семейных делах можно подумать потом, в спокойной обстановке.
Внезапно у него перехватило дыхание, голова затряслась, как у паралитика. Сент-Ив потянулся рукой в карман и нащупал пакетик. Высыпав содержимое на ладонь, он всосал в себя сухой порошок, а потом тщательно облизал руку и запил его глотком голландского джина из карманной фляжки. После этого пришлось немного постоять с закрытыми глазами и подождать, чтобы голова прояснилась и вернулся рассудок. Вспомнилось, что вчера — как давно это было! — он вынашивал планы борьбы с Диогеном, опираясь лишь на непроверенные слухи, предостережения Биллсонов и необоснованные обвинения Табби. Знание, понял он, эволюционирует, поднимаясь с уровня на уровень. Или же можно представить его как долину, ибо в каком-то смысле жизнь человеческая есть непрерывное восхождение, которое, если посчастливится, приводит к бескрайнему морю, заключающему в себе все тайны.
Он извлек из кармана брюк брошюрку о бочках и принялся разглядывать ее, как завороженный. Конечно же, он мог объяснить причину своего… на ум пришли слова «неодолимое влечение», но они отдавали… Слово «зависимость» он сразу же с негодованием отбросил. И тут его осенило: ведь они с Элис могут залезть в бочку вместе и вдвоем пуститься в плавание к Великому океану. Он ненадолго успокоился на этом — но лишь ненадолго, быстро сообразив, что Элис не примет бочечную философию, какова бы она ни была. За этим осознанием крылось нечто вроде ревности — не ревность, конечно, возможно, право собственности — право собственности, гарантированное каждому подданному…
Чтобы успокоить мятущиеся мысли, он попробовал порошок из еще одного пакетика, лишь коснувшись его языком. Затем, увидев, что высыпанный на ладонь порошок намок и его уже невозможно вернуть в пакетик, он вылизал руку дочиста, тряхнул головой и глубоко вдохнул. Два пакетика порошка ив купленного вчера вечером запаса он проглотил рано утром в кофейне Родвея, что напротив Биллингейтского рынка: над рынком и доками стоял пьянящий аромат рыбы. Потом он отправился на рынок и битый час смотрел на стеклянных угрей — шевелящуюся живую массу сотен тысяч совершенно прозрачных угрей в огромных аквариумах, освещенных недавно поднявшимся над горизонтом солнцем, сиявшим сквозь стеклянную крышу. Ему пришло в голову выкупить угрей оптом и выпустить их на свободу, в реку, но остававшиеся в кошельке деньги предназначались для другого. И, услышав, как на баркасе в гавани пробили восьмую склянку, он направился на Боро-Хай-стрит, где уже начала собираться очередь.
Все покупали по многу пакетиков, а Диоген лишь молча принимал деньги. Сначала Сент-Иву показалось, что в этом кроется какой-то смысл, но вскоре он утратил интерес: внимание сосредоточилось на восхитительной стопке конвертов, которые Диоген обвязывал бечевкой, — теперь сверток надежно покоился у него в кармане.
Оторвав взгляд от реки, он перешел через мост Блэкфрайарс на набережную Виктории и поднялся по узкому переулку над доками в питейное заведение. Внутри было сумрачно, вдоль одной из стен под раскрашенным зеркалом тянулась длинная стойка. Женщина с густой гривой волос и в платье с глубоким вырезом налила джин в стаканы трем мужчинам, и те уселись за столик у дверей с таким видом, будто решили обосноваться там надолго. Она игриво улыбнулась Сент-Иву, когда он попросил джина, но, рассмотрев его повнимательнее, стала несколько менее приветлива.
— Рыбачил, что ли? — поинтересовалась она, взяв у него шиллинг и сморщив нос. Он сделал вид, что не услышал, отошел и уселся один за столик лицом к стене, чтобы скрыться от посторонних. Аккуратно развернув еще один пакетик порошка, он высыпал его в джин, размешал пальцем, тщательно его облизав, и залпом выпил. Сент-Ив немного посидел, дожидаясь волшебного эффекта и вспоминая свой вчерашний восторг и чудесное обострение всех чувств.