Прежде чем Табби успел возразить, она устремилась к полицейскому, размахивая руками.
— Диоген там! — она показала себе за спину. — Там, за углом паба, на Дюк-стрит. С ним охранник, громила, вы уж поосторожнее.
— Да неужели? — полицейский два раза длинно свистнул в свой свисток и двинулся вперед.
Элис увидела, что от толпы отделились два констебля и потрусили за сержантом; к счастью, ни один, ни другой не пытался найти ее сумочку сегодня утром. Она пошла вслед за ними, на расстоянии, и, завернув за угол, замедлила шаг и оглянулась, решив пробираться к реке, а не продираться сквозь потасовку на Дюк-стрит.
Диогенова бочка была опрокинута через правую ось, одно колесо со спицами было разбито на куски. Здоровяк со злобным видом сидел на земле, держась за левую руку. Диоген висел на мачте вместе со своей вывеской, с натянутым на голову сюртуком, извиваясь и вопя. Табби и след простыл. Скорый на руку со своей дубинкой, только из-за вынужденной спешки он не натворил ничего более серьезного.
У реки Элис остановилась на узкой каменной на-бережной, возвышавшейся над речной грязью футов на шесть, и двинулась дальше, к своей цели, торопясь догнать Табби, без сомнения, направившегося к причалу. Правой рукой она касалась старой кирпичной стены — задней стены здания, стоявшего между Дюк-стрит и рекой. Прямо перед ней, где стена кончалась, находился причал Тули. Она спустилась на площадку у реки и оказалась среди разбросанных бочек и пары десятков повалившихся на ступени измотанных бочкарей, для которых миграция закончилась прямо тут. За причалом набережная продолжалась, и Элис устремила путь к Пикл-Херринг-стрит, где едва не столкнулась с Табби. Они пошли дальше вместе. Табби временами оглядывался через плечо, явно опасаясь констеблей. Их, однако, никто не преследовал: путь вперед был открыт, и Элис снова взяла его под руку. Пропустив подводу, которая пересекла их путь на Бэттл-Бридж-стрит, они без помех перебежали Стоуни-лейн, и до причала Пикл-Херринг осталось не больше двадцати ярдов. Элис заметила Ларкин и двух ее товарищей, приближающихся к причалу на двух лодках. Они держались у берега, в тени большого корабля. Товарищи Ларкин, мальчик и девочка, сидели бок о бок в видавшей виды плоскодонке, работая веслами. Ларкин стояла на корме ялика, споро управляясь своим.
— Забирайтесь! — крикнула Ларкин, когда Табби поймал причальный конец ялика. Двое в плоскодонке начали табанить и остановились в десяти футах от берега. — Мисс Элис со мной, — скомандовала Ларкин, — а Табби в плоскодонку!
Элис повиновалась, села на банку лицом к носу и поняла, что они уже несутся по реке, обратно в тень корабля и дальше вниз по течению. Она оглянулась и увидела, что Табби ловко взобрался в плоскодонку, как только она коснулась бортом края короткого причала; лодка накренилась на нос под его тяжестью и едва не зачерпнула воды, но сразу выправилась и двинулась за ними. Их снова коснулись последние предзакатные лучи солнца, готового вот-вот скрыться за куполом собора Святого Павла. Тени на реке удлинились.
— Это Бобби и Купер там, в плоскодонке, — сказала Ларкин Элис. — Те самые, что у твоего часы сперли. Глаз-то у него острый, у Бобби: если кого обчистит, то запоминает навсегда.
Элис снова оглянулась и увидела, что Табби сел на весла. Бобби и Купер стояли на банках, Бобби смотрел в короткую подзорную трубу, обводя взглядом реку. Они шли вниз по течению, мимо доков Святой Екатерины на левом берегу и лабиринта верфей и мостков — на правом. Здесь бочки плыли уже на большом расстоянии друг от друга; большинство бочкарей явно заблудилось на реке. Ларкин гребла вперед с удивительной скоростью, обгоняя бочки, влекомые вперед лишь отливом. По непонятной причине в бочках преобладали мужчины, но Лэнгдона среди них не оказалось. Проходящее судно закрыло противоположный берег, и Табби обошел его с другой стороны. Плоскодонка ненадолго скрылась из вида, потом появилась снова; дети по-прежнему внимательно осматривали реку. Через несколько минут солнце скрылось и тени исчезли, уступив место сгущающимся сумеркам. Ларкин снова направила ялик ближе к правому берегу, где в реке кучкой бултыхалось с десяток бочкарей, но там Лэнгдона они не нашли.
Плоскодонка вновь скрылась из вида, они уже плыли по крутой излучине к Лаймхауз-Рич с его лабиринтом доков и верфей, между которыми сновали лихтеры, перевозя тонны угля и товаров с пришвартованных судов. Иногда между судами дрейфовала одинокая бочка, но они попадались все реже. У Элис забрезжила робкая надежда, что Лэнгдон вообще не добрался до реки. Возможно, он попал в потасовку с полицией и мирно сидит в камере в Ньюгейтской тюрьме — именно то, чего так боялся Табби. Она взмолилась о том, чтобы так и случилось.