– Надеюсь, ты не скучала, – произнес без иронии в голосе.
Я заметила на местах, где стояли присоски, покраснение и вздутие, как от легкого ожога. Лицо вновь загорелось огнем, но я подавила в себе этот страх.
Наверное, лучше не задавать ему никаких вопросов первой. Сделаю вид, будто ничего не видела. Спросит – тогда отвечу.
Но когда Платон надвинулся на меня и грозно уточнил: «Ты все запомнила?» – мое сердце ухнуло к пяткам.
– Я… я не подсматривала… – попыталась оправдаться, облизывая пересохшие губы.
– Мне плевать. Ты все запомнила, что делал док? – повторил он жестко. – Отвечай.
– Думаю, что да, – пришлось признаться.
– Отлично, тогда повторишь это в следующий раз.
Я машинально отшатнулась от безумца, который добровольно соглашался себя мучить.
– Ты что, спятил?! Я должна была догадаться, что у тебя проблемы с головой! Даже не надейся! Я не буду этим заниматься. Врач же сказал тебе…
– Врач – просто трусливый дурак, который боится собственной тени и дрожит перед моими братьями, – отрезал Платон. – Если ты хочешь выйти из особняка – мне нужно вернуть силы. Сегодняшнего раза не хватит на то, чтобы снять защиту. Придется повторить.
Он криво ухмыльнулся и стер с подбородка подсохшую полоску крови.
– К счастью, – добавил он, – у меня появился незаменимый помощник. Так как тебя зовут? Напомни-ка, а то я запамятовал.
Свое имя я ему пока не называла, а потому показная вальяжность вопроса походила больше на насмешку. Вроде как теперь, когда я ему действительно понадобилась, можно и имя спросить.
Немного помедлила. Сказать правду? С другой стороны, Нику вряд ли помнит, как меня зовут. Мучая, он каждый раз выдумывал новую кличку. Так что, даже если до него дойдет, что такая-то объявилась в городе, это вряд ли о чем-то ему скажет.
– Марьяна, – вздернув подбородок, назвалась я.
– У Марьяны есть фамилия? – прищурился Платон, оценивающе меня разглядывая.
– Собрался наводить обо мне справки? – Я скрестила руки на груди; впрочем, что я потеряю, если скажу правду? – Сциллова. Учти, медицинского образования у меня точно нет. – Я кивнула в сторону жуткой аппаратуры.
– У меня есть. Просто будешь следовать моим указани… – отмахнулся Платон и в этот момент вдруг пошатнулся.
Я кинулась поддержать, но он уже схватился за спинку кресла. Отвел мою руку в сторону, показывая, что сейчас помощь ему не нужна. На лице мелькнуло упрямое выражение. Он тяжело выдохнул, а затем собрался с силами и выпрямился.
– Но, пожалуй, новый сеанс действительно лучше отложить до завтра.
Насколько же ему было плохо по дороге сюда, раз он согласился на помощь?
– Можешь пока… идти, – через силу проговорил мужчина. – Выбери себе комнату, если захочешь есть – где кухня, ты знаешь. Станет скучно – найди, чем развлечь себя. В доме есть библиотека.
Наверное, не стоило и предлагать, но я все равно не могла не спросить:
– Тебе точно не нужна помощь?
Вместо ответа он смерил меня таким хмурым взглядом, что стало понятно: помощь нужна, но справляться он намерен сам.
Ладно, мне же проще.
– Что ж, тогда до завтра. – И, облегченно сбежав из гостиной, я отправилась осматривать этот без преувеличения дворец в поисках подходящего для ночевки места.
Долго блуждать по коридорам не было никакого толку. Кому лучше, если я заблужусь в огромном пустом особняке? Да и настроение сейчас не располагало к созерцанию, несмотря на то, что невольно я все равно сворачивала шею, охватывая взглядом картины на стенах, античные статуи в углах и пролетах.
Поднялась по широкой лестнице на этаж выше и дернула первую попавшуюся дверь.
Это оказалась просторная спальня. Огромная кровать, на которой уместились бы и пятеро, заправлена красным бархатным покрывалом.
Зашла внутрь, прикрыв за собой дверь, и первым делом проверила висящее в углу зеркало – хвала небесам, оно оказалось самым обычным, за ним никакого окна нет. И, лишь успокоившись насчет этого, заметила стоящую на тумбочке фотографию.
На ней был запечатлен… Платон? Он стоял рядом с рыжеволосой женщиной, обнимая ее собственническим хозяйским жестом, словно утверждая на нее свое право. Уверенно и прямо смотрел в кадр, бросая вызов фотографу, а может, всему миру. Женщина же смотрела на Платона влюбленными глазами и, кажется, была действительно счастлива.
На снимке еще не было седины, длинные темные волосы мужчины убраны в хвост, а одета пара несколько старомодно.
Я невольно подняла взгляд на собственное отражение в зеркале. Зеленые глаза, которые раньше имели цвет яблока, сейчас потухли и казались серыми. В грязных, забранных в хвост волосах природная рыжина особенно не проглядывала. Лишь кожа на лице выглядела свежей и отдохнувшей, здоровый румянец, никаких мешков под глазами.