Annotation
Рассказ-бонус к трилогии НЧЧК. Про мужественного, несгибаемого, сногсшибательного и неподражаемого командира распаднинского ДОБРа — товарища Дзира Ушшос-Наха.
Людмила Астахова, Яна Горшкова
Людмила Астахова, Яна Горшкова
ОПАСНЫЕ СВЯЗИ
Рассказ-бонус к «НЧЧК»
Дзир.
На этаже, где располагался Отдел быстрого реагирования НЧЧК, весь день было тихо, словно в известной поговорке, когда слышно как пауки плетут свои сети. Бравые спецназовцы ходили по струнке и лишний раз боялись дыхнуть в сторону своего командира. Нет, капитан Ушшос-Нах не кричал и не злился. Хуже! Он молчал. Не бросал дротики в мишень, не грыз карандаш, не подначивал Вузеллина, не чесал животик Акаэмчику — огромному черному мохнатому пауку, любимцу Распаднинского ДОБРа. И даже на учебном полигоне Дзир не лютовал, как обычно.
Но, как известно, перед смертью не надышишься. После окончания рабочего дня Дзир специально долго проторчал в душевой. Он раз пять намыливался с головы до ног, а затем смывал ароматную пену, массировал кожу контрастным душем и просто стоял, подставив лицо теплым струям. Но тщетны надежды. Никто из его команды и не подумал уйти домой. Хуже того — упаковка с «Черным Самайном» осталась нетронутой. Значит, без объяснений обойтись не получится. Но и дальше тянуть нельзя, потому что братья по оружию пойдут следом, и одна лишь Лосс знает, чем всё кончится.
Дроу с самым невозмутимым видом прошлепал к своему шкафчику. Итак, сначала — волосы. Надо тщательно расчесаться, потом заплести косу и не каким-то простым фамильным плетением, а церемониальным. Ошибиться нельзя — каждый волосок обязан быть на своем месте. Затем — одежда. И тоже никаких вольностей, типа джинсов и футболок с пауками и черепами. Украшения исключены, любой намек на вольнодумство — тем более. Одежда дроу может быть любого цвета, но обязательно черного. И это еще хорошо, что ему дозволено надеть обувь, брюки и рубашку, а не то Распадок увидал бы капитана Ушшос-Наха в одной лишь традиционной набедренной повязке. Традиционной для всех преступников, вызванных на суд Матрон.
— Командир, а может все обойдется? — жалобно спросил Диммидролл.
— Да, Дзир, не могут же они тебя в самом деле… — начал было рассуждать Меноваззин, но охнул от тычка под ребра, полученного от брата-близнеца.
— Ваз, я понятия не имею, в чем провинился, — устало вздохнул командир ДОБРа. — Но по мою темную душу прибыла Благородная и Могущественная Госпожа-Мать моей матери.
В раздевалке сразу же стало очень холодно и неуютно. Крутые, не ведающие страха спецназовцы, конечно, сумели сдержать вопль ужаса, на то они мужчины и воины, а вот бедный маленький Акаэмчик забился в уголок под столом и теперь жалобно скребся там, объятый трепетом.
— Едреные пассатижи! ЧТО ТЫ НАТВОРИЛ?!! — вскричал Вузеллин. — Верховная Матрона Дома просто так в гости не ездит!
— Это ведь не может быть из-за неё? — спросил Хиналгон и кивнул в сторону Дзирова шкафчика.
Дзир невольно поморщился. С тактичностью у сапера было гораздо хуже, чем с профессиональными навыками. И, разумеется, ничего нельзя утаить от любопытных глаз подчиненных, ровным счетом ничего. Даже крошечной фотографии бывшей жены, спрятанной среди личных вещей. Везде нос сунут, следопыты хреновы!
— Клянусь Ллос, я не знаю. И если бы не Чаринда…
Старшая сестра с риском для… всего прислала ему накануне дрессированную летучую мышку с запиской в одно слово. Этого вполне хватило, чтобы осознать серьезность положения.
— Я всю ночь голову ломал над тем, где мог проколоться, — честно признался дроу товарищам. — Даже не представляю, чем опять прогневал Верховную Матрону.
— И тем не менее, тебя вызывает Могущественная Госпожа, — не унимался взвинченный до предела Вузеллин. — Сам знаешь, Тьмы без Света не бывает. Где-то ты нахре…светлячил.
— Значит, так оно и есть, — безмятежно ответил суровый командир Распаднинского ДОБРа. — И меня ждет расплата за содеянное по всей строгости закона. Ничего не поделаешь.
Он был настроен философски, как, впрочем, и положено мужчине-дроу, чья жизнь и смерть всегда в руках женщин. Мать принимает решение о рождении сына, а, следовательно, она вольна и над его смертью. А уж её собственная родительница может сделать с каким-то внуком всё что угодно, был бы повод и желание.
— Держись, брат! — до сих пор молчавший Аминаллон вдруг крепко обнял друга. — Мы с тобой.
— Я буду молиться за тебя Эелистраее, — пообещал юный Димми, едва сдерживая слезы.
— Отвезу тебя на своем «квейке» и подожду, — заявил Вузеллин. — И не вздумай возражать!
— И не собирался.
Ухмылочка у Дзира Ушшос-Наха вышла не по-дровски грустная. Видит Паучиная Богиня, он не знал за собой никакой вины, ни перед законом, ни перед Матронами. Хотя… После того, что случилось у них с Тавариль, мельчайшая оплошность может стать роковой. Осталось лишь выяснить, где он накосячил.
Госпожа На-Гайна.
Что такое дочери? — Это инвестиции в будущее Дома. А сыновья? О, сыновья — это сплошные расходы, разочарования, выброшенные на ветер деньги и впустую потраченные силы. Правильно воспитанная дочь приносит Семье не только престиж и процветание, но и уважение матрон дружественных Домов. Правильная дочь, в конце концов, приведет в Семью своего консорта, способствуя усилению мощи Дома и укрепляя его благополучие…
А что приносят сыновья? Ха! Если бы кто-то осмелился спросить о подобном госпожу На-Гайну, Седьмую матрону Дома Ушшос-Нах, вот уж она рассказала бы!
Госпожа-Мать Аранэя, Верховная Матрона Дома, едва лишь увидела новорожденного внука Дзира, изволила изречь: «Право, жаль, что теперь не те времена! Предвижу, Седьмая Дочь, что ничего хорошего из твоего отпрыска не вырастет. И правильней было бы вверить его судьбу Паучьей королеве, но, увы…»
В устах дроу, еще заставшей Те Самые Времена, когда мальчиков приносили в жертву Ллос отнюдь не символически, такое пророчество звучало вдвойне зловеще. И что же получилось в итоге? Госпожа-Мать оказалась права, как всегда!
Сыновья — это роскошь, сыновья — это реклама, это украшение благородной фамилии, это — лот в брачном аукционе, это — воины, в конце концов. Кто из матрон в здравом уме привязывается к сыновьям? Кто позволяет им больше, чем предписывают традиции? Кто допускает, чтобы сыновья своевольничали, пытались интриговать и даже покушались на древние традиции? Никто. Почти никто. Никто, кроме госпожи На-Гайны. И чья вина теперь, что это своенравное отродье опозорило Дом и стало причиной гнева Верховной Матроны? Угадать несложно — конечно же, ее, нерадивой и снисходительной матери этого исчадия!