В другой папке лежали данные о правительственных контрактах. Планируемое строительство дорог в Техасе. Расширение военных баз на Западном побережье. Новые проекты электрификации в сельских районах.
Каждый контракт на несколько миллионов долларов. Каждый контракт — возможность заранее купить акции компаний, которые его получат, или землю в районах будущего строительства.
— А что с безопасностью новой информации? — поинтересовался О’Мэлли. — Если копы или федералы проследят связь между вашими сделками и утечками…
— Поэтому нужна сложная система, — объяснил я. — Информация поступает ко мне. Я анализирую ее и даю рекомендации фонду. Фонд инвестирует через десятки подставных компаний в разных штатах. Даже если кто-то заподозрит манипуляции, проследить их до источника будет невозможно.
Мы миновали Трентон, столицу Нью-Джерси. Дорога стала оживленнее, навстречу все чаще попадались грузовики и автобусы. Приближался Нью-Йорк.
В последней папке лежали финансовые документы уже созданного фонда. «American Prosperity Investment Trust» — название достаточно расплывчатое, чтобы не привлекать внимания. Офис в Мидтауне, счета в пяти разных банках, совет директоров из девяти человек, большинство из которых были подставными лицами.
— Десять миллионов начального капитала, — прочитал О’Мэлли через мое плечо. — Это же состояние целого города.
— Это только начало. Через год фонд должен управлять капиталом в пятьдесят миллионов. Через пять лет — полумиллиардом.
— А ваша доля?
— Десять процентов от прибыли как управляющего. Плюс собственные инвестиции в фонд.
О’Мэлли быстро прикинул цифры и присвистнул.
— При хорошей прибыльности вы сможете получать несколько миллионов в год. Только от этого фонда.
— Именно. Но самое ценное даже не деньги. А информация и влияние.
Мы въехали в Голландский туннель. Яркий дневной свет сменился искусственным освещением подземного тоннеля. Звук двигателя эхом отражался от бетонных стен.
— Босс, — сказал Мартинс, — после туннеля куда направляемся? В офис или домой?
— Сначала в конспиративную квартиру на семьдесят третьей. Нужно снять маскировку и переодеться. Потом домой.
— А офис?
— Завтра. Сегодня нужно привести мысли в порядок и подготовиться к новой жизни.
Мы выехали из туннеля на нижний Манхэттен. Знакомые очертания небоскребов приветствовали нас. Статуя Свободы в гавани, Бруклинский мост, каменные утесы банков и контор Уолл-стрит.
— Дома, — улыбнулся О’Мэлли.
Через полчаса мы были в конспиративной квартире. Я смыл маскировку специальным растворителем, который дал Мэдден. Седина и морщины исчезли, обнажив мое настоящее лицо. Переоделся в привычный костюм от Brooks Brothers.
В зеркале на меня смотрел Уильям Стерлинг, успешный финансист с Уолл-стрит.
— Пора возвращаться к обычной жизни, — сказал я, поправляя галстук.
Когда мы наконец прибыли к моему особняку на Пятой авеню, солнце клонилось к закату. Фаулер встретил нас у входа с обычной невозмутимостью, хотя в его глазах мелькнуло любопытство.
— Добро пожаловать домой, сэр. Как прошла поездка?
— Очень продуктивно, Фаулер. Очень продуктивно.
В малой библиотеке на столе лежали телеграммы и письма, накопившиеся за два дня отсутствия. Биржевые сводки, отчеты от брокеров, приглашения на деловые встречи.
Я налил себе виски и устроился в кресле у камина. О’Мэлли устроился напротив, тоже с бокалом.
— За новые возможности, — поднял я тост.
— За новые возможности, — откликнулся он. — И за то, чтобы мы сумели ими правильно воспользоваться.
Мы выпили, и я снова взялся за документы.
— О’Мэлли, можешь быть свободен, — сказал я. — Завтра начинаем работу с утра.
— Хорошо, босс. Спокойной ночи.
Когда дверь закрылась за ирландцем, я откинулся в кресле, позволив себе наконец расслабиться. В тишине библиотеки, под тиканье каминных часов, ко мне пришло запоздалое осознание того, кем я стал.
Избранный консультант Национального преступного синдиката. Финансовый гений подпольного мира. Человек, который знает о забастовках раньше профсоюзных лидеров, а о государственных контрактах — раньше конгрессменов.
Алекс Фишер, разорившийся спекулянт из будущего, превратился в Уильяма Стерлинга, одного из самых влиятельных финансистов преступного мира 1929 года. Ирония судьбы: второй шанс привел меня не к честной жизни, а к еще более глубокому погружению в мир теневых операций.
Но было и другое понимание, которое приходило постепенно. Должность казначея мафии означала доступ не только к деньгам, но и к структуре организации. К ее слабым местам. К финансовым потокам, которые можно перекрыть.