Мэдден выпустил кольцо дыма в сторону потолка:
— А что с нашими текущими операциями? Контрабанда, игорные дома, обложение налогами поедприятий?
— Их значение возрастет, — ответил я. — В кризис люди ищут забвения. Спрос на алкоголь и азартные игры будет расти. Плюс многие разорившиеся бизнесмены согласятся на наши условия защиты.
Риччи поднял руку:
— А как насчет инвестиций в политиков? Сейчас самое время покупать влияние по сниженным ценам.
— Абсолютно верно, — согласился я. — Многие конгрессмены и сенаторы потеряли состояния на бирже. Они будут более сговорчивыми в вопросах лоббирования наших интересов.
Массерия тяжело поднялся с кресла и подошел к окну, откуда открывался вид на серые крыши Манхэттена под дождем:
— Значит, кризис — это не проблема, а возможность?
— Именно так, дон Джузеппе. Для тех, кто готов действовать решительно.
Старый босс повернулся к нам:
— Тогда действуем. Мистер Стерлинг получает полномочия по скупке предприятий. Лански координирует финансовые операции. Лучиано отвечает за политические связи. Мэдден — за расширение текущего бизнеса.
— А бюджет операции? — уточнил Вентури.
— Десять миллионов на первый этап, — решил Массерия. — Если результаты будут удовлетворительными, добавим еще.
Кляйн быстро делал пометки в блокноте:
— Понял. Я подготовлю документацию для приобретений.
— И еще один момент, — добавил Массерия, снова садясь в кресло. — Мистер Стерлинг, ваша доля в синдикате увеличивается до пятнадцати процентов от общих активов. Исключительное достижение заслуживает исключительного вознаграждения.
Я почувствовал, как участился пульс. Пятнадцать процентов от двадцати пяти миллионов — это почти четыре миллиона долларов личного капитала плюс растущие доходы от управления.
— Благодарю за доверие, дон Джузеппе.
— Доверие нужно оправдывать, — жестко ответил он. — Но пока у меня нет оснований сомневаться в вашей компетентности.
Лучиано встал с края стола:
— А теперь практические вопросы. Когда начинаем скупку предприятий?
— Немедленно, — ответил я. — Каждый день промедления означает, что кто-то другой может опередить нас. Плюс цены на некоторые активы уже начинают стабилизироваться.
Мэдден погасил сигару в хрустальной пепельнице:
— У меня есть контакты среди банкиров, которые занимаются принудительными продажами. Могу организовать предварительные переговоры уже на этой неделе.
— Отлично, — кивнул Лански. — Я подготовлю схемы финансирования через наши подставные компании. Никто не должен связать покупки с синдикатом.
Встреча продолжалась еще час. Мы обсуждали технические детали операций, распределяли ответственность, назначали сроки. К концу разговора у каждого был четкий план действий на ближайший месяц.
Когда все начали расходиться, Массерия задержал меня жестом.
— Мистер Стерлинг, еще один вопрос. Личный.
Остальные покинули конференц-зал, оставив нас наедине. Старый босс подошел к окну и долго смотрел на улицу, где редкие прохожие спешили под зонтами.
— Вы изменили правила игры, — произнес он наконец. — До вас мы зарабатывали миллионы. Теперь десятки миллионов. Это большая ответственность.
— Понимаю, дон Джузеппе.
— Надеюсь. Потому что в нашем мире ошибки не прощают. Особенно дорогостоящие ошибки.
Он повернулся ко мне, и в его глазах я увидел холодную решимость человека, прошедшего путь от бедного сицилийского крестьянина до властителя подпольной империи.
— Но если вы и дальше будете демонстрировать такие результаты, то получите защиту и поддержку, о которых можете только мечтать.
— Я не подведу ваших ожиданий.
— Увидим, — он взял трость и направился к выходу. — Увидим, мистер Стерлинг. Жизнь лучший экзамен на компетентность.
Когда дверь закрылась за Массерией, я остался один в конференц-зале. За окнами продолжал моросить дождь, размывая очертания города, погруженного в кризис. Но здесь, в этом зале, только что был заложен фундамент империи, которая переживет депрессию и выйдет из нее еще сильнее.
Долго размышлять не удалось. Не успел звук шагов Массерии запихнуть в коридоре, как я услышал, что кто-то осторожно прикрыл дверь.
Обернувшись, я увидел Мэддена, который вернулся в конференц-зал. Ирландец подошел к окну и некоторое время молча наблюдал за дождливой улицей, постукивая пальцами по подоконнику из полированного мрамора.