Казалось, план прост до невозможности. Тем более поддержка от приятельниц (подругами их всё же трудно было назвать, потому что встречались и общались они крайне редко) присутствовала. Так уж сложилось, что в их компании замужних, увы, не было. Все холостые и в активном поиске. Последнее, конечно, – громко сказано, но суть такова. Правда, плану не суждено было воплотиться в реальность.
На новогоднем корпоративе она поймала на себе заинтересованный взгляд начальника службы безопасности. Это, честно говоря, напугало. И не хило так. Суриков Олег Петрович был не просто большим мужчиной, а эдаким богатырём, прибывшим в наше время из былинных историй. Высок – где-то под два метра. Широкоплеч – разлёт их такой, что и не обхватить при всём желании (желания никогда и не было). С горой мышц – чересчур перекаченный, с внушительным торсом и мощными кулаками: раз стукнет и прихлопнет насмерть. Брутальной бородой – кстати, ухоженной, но всё равно «фи», потому что Дарью никогда не привлекали владельцы густой растительности на лице. И совсем недобрым взором светлых глаз – препарировал с первой же секунды своего внимания. А вот рот у него был маленький – за бородой и усами и не видно было его маленьких и тонких губ.
Она цепенела в его присутствии с первой встречи. Он же, видя её реакцию, лишь ухмылялся. Дарья думала, что он так и будет продолжать насмехаться над нею, и уж никак не ожидала стать объектом его интереса. Да что угодно, лишь бы не это!
Увы, от приглашения на медленный танец она не смогла ответить отказом. Вложила свою руку в его ладонь, едва сдерживая внутреннюю дрожь. Олег же лишь улыбался. Вот только эту улыбку с натяжкой, огромной натяжкой, можно было назвать милой. Больше походило на оскал довольного хищника. Он властно и, наплевав на приличия, впечатал её в своё тело и повёл в танце. Его рука нагло остановилась на границе дозволенного. К тому же, уткнувшись носом в копну её волос, он буквально дышал нею. Вдыхал медленно, с упоением, чуть ли не урча, как довольный представитель кошачьего вида. А потом, поведя носом, он прижался губами к её уху и зашептал отвратительные пошлости. Ни отстраниться, ни тем более вырваться и уйти у неё не получилось.
Едва дыша от страха и омерзения, она взглядом молила окружающих обратить на них внимания и помочь ей. К её величайшему сожалению, никому они не были интересны. К тому же, танцевали в стороне – в тени, можно сказать, а пространство, отведённое для танцев, буквально было заполнено довольно-таки пьяной публикой.
Дарья просила прекратить говорить ей пошлости. Просила отпустить её. Да только этим всё больше распаляла своего мучителя. Он упивался своей властью. И, как казалось Дарье, готов был овладеть ею на глазах у всех.
В тот вечер ей чудом удалось сбежать от Сурикова. Вернее, за это стоит благодарить директора. Именно он отвлёк Олега Петровича. Тот нехотя оторвался от Дарьи. Отвёл её к столу и велел ждать его. Сам же ушёл на разговор с пьяным Плешивцевым.
С тех пор на работе она старательно избегала начальника СБ. Какие бы он не предпринимал попытки подступиться к ней или подловить, Дарья с успехом избегала всего этого. А потом заметила, что он поостыл. Прекратил выслеживать её. Как казалось, потерял интерес. И она расслабилась. Не сразу, где-то после месяца тишины. Нет, наверное, всё же почти два месяца было спокойствия. Ведь до этого было столько же преследований.
В май она вошла довольной жизнь и преисполненной мечтаний девушкой. Радуясь тёплой погоде, она позволила себе щеголять в красивых нарядах: то платья, идеально сидящие на её фигуре, то в юбках и блузках, прекрасно подчерчивающих её стройные ноги и завлекая парочкой расторгнутых верхних пуговицах. Она бы, наверное, всё же не решилась поменять строгие блузки и широкие станы на вот такие вещи, но к этому моменту уже вся фирма «гудела» главной новостью весны: СБшник закрутил роман с кадровичкой.
Расслабилась, идиотка, за что и поплатилась. В один из дней, поднимаясь на свой этаж в лифте и не ожидая неприятностей, она даже смогла натянуто улыбнуться Сурикову, когда он вошёл на очередном этаже. Он же удостоил её мимолётным бесстрастным взглядом, прежде чем встать к ней спиной. Она тихонечко выдохнула, радуясь такой его реакции, поэтому спокойно отнеслась к тому, как Олег Петрович дотянулся до панели и что-то на ней нажал. И только когда лифт остановился между этажами, поняла, что чудес на свете не бывает.
Забившись в угол и прижав сумочку к груди, будто закрываясь ею, она округлыми от страха глазами наблюдала, как он медленно поворачивается к ней. На его лице чётко можно было прочитать триумф, а ещё такую мерзкую улыбку, что аж затошнило от неё.
Шагнув и нависнув над нею, как скала, Суриков ладонью провёл по её щеке, вызывая очередную дрожь отвращения, второй припечатал к себе за талию.
– Вот ты и поймалась, маленькая стервочка, – с предвкушением протянул он.
Боже, почему он всё время её нюхает, как похабное животное? Почему вообще привязался к ней? Пусть валит к своей Лидочке! Ведь красивая же женщина! Да у нею такая соблазнительная фигура, что вся бухгалтерия ей завидует чёрной завистью!
Вот только Бог, похоже, в тот момент был занят более глобальными проблемами, потому что её мольба не была услышана. Зато наглая лапища Сурикова, облапав «верхние девяноста» Дарьи, целенаправленно устремилась ей под юбку. Миг, и лапище легла на её промежность. Сдавила так, что от отвращения и боли заорать захотелось. Она и заорала. Забилась в его руках ещё сильнее, желая вырваться из его лап и надавать по самодовольной морде. Вот только ничего у неё не получилось, разве что добрыкалась до того, что Суриков ещё больше озверел и, не рассчитывая силу, приложил её головой об стенку лифта. Перед глазами заплясали чёрные мушки, а в голове чётко сформировалось осознание: её сейчас изнасилуют. Как там говорят? Если не можешь изменить ситуацию, расслабься и получай удовольствие? Нет, это не её случай. Лучше она умрёт, но не сдастся на милость этого чудовища. Вспомнилось, как ещё в школе слышала историю, что женщину, возвращающуюся поздним вечером домой, поймали какие-то отморозки и собирались изнасиловать. Тогда та дама так испугалась, что обделалась – это и было её спасением. Да, избили, но побрезговали делать с нею что-то ещё.