Володарский часто захлопал глазами: он был явно растерян. В сложной обстановочке он действительно ориентировался неважно. Такие испуганные легко колятся.
— И все же не понимаю…
— Сейчас поймешь. Ты сидел с Насоновым в «Москвиче», когда я с Сокольцовой приехал к нему на встречу? Учти, будешь юлить — я тебе на практике докажу, что в рукопашной спецназовец сильнее снайпера.
— Сидел.
Лифт остановился.
— Где сейчас Женя Зырянов? Парень, у которого нет правой кисти.
— Этого я не знаю.
— Допустим. Кто… Ты не стой истуканом, открывай дверь. Вот так. Кто убил Пилявина? Или и этого не знаешь?
Володарский, кажется, уже пожалел, что заикнулся о цивилизованных путях диалога. Он тяжело вздохнул и понуро шагнул через порог в комнату.
— Я знаю только то, что, наверное, и вы. Эдуарда искал Лис, ну, Лисовский…
— Лис?
Когда Олег считывал информацию с дискеты, фамилия эта уже тогда чем-то заинтересовала его, он не понял, чем. И вот сейчас… Таксист же приводил Женькины слова о хитрой лисице. Таксист мог чуть ошибиться — речь шла о хитром лисе. А если так, Лисовский и Зырянов встречались…
— Ну. Я же уже давал о нем вашим, из органов, информацию.
Это хорошо, что он и меня считает действующим сотрудником, подумал Макаров. А вслух сказал:
— Еще раз все повторишь, ничего с тобой не случится.
Глава сороковая
— Я в принципе и ожидал этого, — сказал Лис. — И последние переговоры с Тихониным окончились ничем. Платить он отказывается, а значит, считает наши угрозы пустыми и думает, что мы его просто берем на пушку.
Жук никак не прореагировал на слова шефа, сидел за столом, крутил перстень на пальце.
— Жаль, — продолжил Лис. — Если бы все получилось как надо, каждый из нас поимел бы столько, что можно было бы сразу становиться честным человеком. — Он улыбнулся. — Но коль случился облом, будем работать с друзьями Тихонина, и они должны знать, что мы не шутим, когда ставим условия.
Жук продолжал возиться с перстнем, будто только он его сейчас и интересовал.
— Он наглец, кроме всего прочего, наш Тихонин, — Лис открыл верхний ящик стола и бросил перед собой веером несколько фотографий. — Морда благообразная, а наглец. Попросил помочь зацепиться в Москве — на тебе Москву, дочери жениха нашли, теперь она столичная, живет — радуется. Молодая вдова — чего же лучше желать?
— Вдовой не мы ее сделали, — вставил реплику в длинный монолог Лиса Жук.
— Зато мы ее сделаем сиротой. Отец не оценил нашу помощь, захотел копейками отделаться, а нам нужен твердый процент от сделок и мы не отступим от своего. Где этот губошлеп однорукий? Накатался в сметане?
— Да уж. Получал все удовольствия, что мог. Но что ты ему скажешь?
— О, я знаю, что ему сказать! Тихонин, на наше счастье, делает бизнес на продаже оружия, не знаю, идет ли оно в Чечню, пусть сей факт Бен с Игорем выясняют, но Зырянова в этом убедить будет нетрудно, и он согласится торгаша голыми руками задушить, вот увидишь.
— Вызвать его сюда?
— Да. Пусть будет у меня часа в четыре, машину за ним пошлите. И постарайтесь в оставшиеся дни почаще выгуливать в четвертом квадрате. Пусть его запомнят зеваки, лоточницы, мальчишки… Ты понял, к чему я это говорю?
— Не совсем. Он ведь с чердака не уйдет все равно, я его там оставлю.
— Все верно, Жук. Но когда будут опознавать, пусть свидетели скажут: «Видели, ошивался тут, заранее, видно, к преступлению готовился». Такой поворот дела нас ведь устроит?
— Шеф, ты где логике учился?
— Старые университеты кончал. Тогда, скажу тебе, учили основательно…
Женька внимательно рассматривал фотографии высокого носатого мужчины лет пятидесяти пяти. Лицо его никак нельзя было назвать красивым. Верхняя губа чуть поднята, постоянно видны широкие зубы. Подбородок узкий, почти острый. А вот глаза — большие, круглые, можно сказать, привлекательные. На иконах такие рисуют.
— Человек этот, Женя, продавал чеченцам оружие. Мы можем, конечно, арестовать его в любой момент. Но! Ты не догадываешься, что будет после ареста?
— Ну а чего гадать? Суд будет.
— Сомневаюсь. Есть высокие покровители, есть языкастые защитники. Обвинение рассыплется, хотя мы на сто процентов уверены, что Тихонин поставляет и поставлял в Чечню оружие, из которого были убиты сотни бойцов федеральных сил. Эти сволочи наживались на солдатской крови, понимаешь?
Глаза Тихонина показались теперь Женьке волчьими. Он отодвинул от себя фотографии.