После осмотра достопримечательностей можно было вернуться в номер и отдохнуть. Оказавшись там, я сбросила туфли и, даже не снимая платья, с наслаждением вытянулась на огромной двуспальной кровати, усыпанной лепестками роз.
– Это приглашение? – вкрадчиво поинтересовался Игорь, по-гусарски приподняв бровь.
– Ага! Приглашение получить затрещину, – хмуро отозвалась я.
Игорь хохотнул, будто я сказала что-то очень смешное, и рухнул на кровать рядом со мной. Он был в отличном настроении, наверняка успел схватить пару бокалов шампанского, пока отец здоровался и обменивался любезностями с другими гостями.
– Не разлеживайся, – заявил муженек, подсовывая себе подушку под голову. – Это мне собраться – значит надеть свежую рубашку да сменить пиджак. А тебе еще наряжаться надо.
Это точно. Я вздохнула, нехотя слезла с кровати и потащилась в ванную. Своему вечернему образу я уделила, пожалуй, слишком много внимания. Но тут все решала не я, а изумрудное струящееся платье. Оно потребовало ярко накрасить глаза, едва тронуть помадой губы, поднять волосы повыше, чтобы они волнами змеились по плечам. И туфли… Нет, у меня было с собой несколько симпатичных и удобных пар. Но платье решило иначе: будет высокая шпилька. В конце концов, мне не марафон бежать, а чинно вышагивать по идеально ровной поверхности.
Завершив туалет, я с удовольствием посмотрелась в зеркало. А ведь неплохо. Теперь я выглядела значительно выше и стройнее, чем была на самом деле. Аристократическая бледность, огромные яркие глаза, в которых запросто можно утонуть. Из девочки-соседки я превратилась в роковую даму.
Я вышла из ванной и нерешительно остановилась на пороге, ожидая, что мой драгоценный муж, для которого все эти мероприятия были делом обыденным, сейчас скажет что-то вроде: «Что за вульгарщина!» или…
Не успела я додумать, что он еще может сказать, как Игорь приподнялся на локте и, ошарашенно моргнув, присвистнул:
– Ничего себе! Слушай, давай изменим наш контракт, впишем в него пункт о том, что я все-таки имею право тебя домогаться и, так сказать, пытаться воспользоваться семейным положением.
– Тогда давай внесем туда и пункт о том, что тебе придется разогнать всех своих длинноногих моделей, – рассмеялась я.
– Это какой-то неправильный пункт! – расстроился муженек. – Столько разбитых сердец моя совесть не вынесет! – Впрочем, хмурился совестливый недолго: – И все-таки влюбленную парочку нам изображать придется.
Он спрыгнул с кровати и сграбастал меня в объятия.
– Здесь ее изображать не перед кем! – Я со смехом оттолкнула его руки.
– Я тренируюсь… – нахально заявил Бояринцев-младший.
– Перебьешься без тренировок. Прибереги свой пыл для более подходящего случая.
Более подходящий случай представился уже скоро. Мы спустились в ресторан.
Глава 13
В этом ресторане все словно кричало: «Дорого, дорого, тут очень дорого!» Белоснежные стены, картины, замысловатые люстры, стильно сервированные столики, мраморный пол и мягкие диванчики… И розы, розы, везде букеты белых роз. И ведущий, один из знаменитых комиков, объявил о начале торжественной программы так трогательно и любовно, что сразу стало ясно: это тоже очень дорого!
Администратор проводил нас к столику – разумеется, рядом со сценой, у кого еще могли оказаться лучшие места? – где уже сидел Бояринцев-старший. Высокий, мощный, потрясающе элегантный, расслабленный. Расслабленный? Ну да, та самая расслабленность, что бывает у хищного зверя перед внезапным прыжком. Приближаться к такому опасно. Ой, как опасно… Внутри екнуло, желудок скрутило в комок. Захотелось развернуться и сбежать подальше, в спасительную безопасность комнаты. Пока мы шли через весь ресторан, я будто кожей чувствовала прилетающие со всех сторон взгляды: любопытные, оценивающие, одобрительные, восхищенные, завистливые, недовольные – разные. Но почему-то только один из них был для меня важен. Когда мы подошли к столику, Бояринцев повернул голову, кивнул, вежливо приветствуя, и, словно между делом, охватил глазами меня всю, с ног до головы, от макушки с легкомысленно приподнятыми прядями до кончиков туфелек, выглядывающих из-под струящегося складками изумрудного платья. Ни один мускул не дрогнул на его лице, лишь в самой глубине немигающих темных глаз странно блеснуло что-то. Что-то… Каждый волосок на моем теле, казалось, встал дыбом, по спине прокатился озноб, а кожа покрылась колючими мурашками, будто я стояла перед ним совершенно голая. Этот непонятный загадочный блеск вызывал столь же непонятное желание то ли шагнуть вперед и коснуться пальцами гладковыбритой твердой щеки, то ли забиться под стол. Нет, ну что еще за ерунда?! Не дождется ни того, ни другого! Я сглотнула, облизав пересохшие губы, выпрямилась и глубоко вздохнула, взяв наконец себя в руки.