Главный вывод, который Лев Георгиевич сделал из сей истории заключался в том, что нельзя мешать чиновникам получать их подарки от простого населения. Вывод сделал, но не принял. Потому что душа российского офицера не может принять несправедливости и беззакония. А Модест Аристархович, откровенно говоря, борзел, обирая людей.
А Льву Георгиевичу ничего не оставалось кроме того, чтобы презирать начальство, но продолжать работать. Службу свою Юрьевский неожиданно любил, несмотря на всю её чёрность и неблагодарность.
Да и куда еще ему было податься? Не по балам же скакать, право слово.
Вот так и вышло, что потомственный князь опрашивал людей на улицах и искал преступников по подворотням, вместо того, чтобы разъезжать по заграницам и минеральным водам. А иногда в порыве душевной справедливости мог дать в морду начальству и получить очередной выговор. Не увольняли Юрьевского, кстати, не из-за прекрасной службы, а по причине взяток. Мать его раз в месяц передавала крупную сумму начальнику, лишь бы Лев Георгиевич оставался на службе. Сам следователь, понятное дело, об этом не знал.
– Имя убитой выяснил? – допытывался меж тем Модест Аристархович.
Лев Георгевич глубоко вздохнул, впуская в себя запахи начальственного кабинета. В целлюлозу пергамента и вязкость чернил примешивалась тревога и опасение. Гнедой побаивался то ли самого Юрьевского, то ли того, что сыщик может развернуться и уйти.
А еще князь Юрьевский понял, что на завтрак начальство искушало запечённую утку с яблоками и жбан медовухи. Может быть, половину жбана. Ах, как нехорошо-с, господин начальник!
И так, знаете, захотелось каблуками щелкнуть, выхватить шашку и усы этому старику пооткромсать!
– Не найду убийцу – уволюсь, – пообещал Лев Георгиевич, развернулся и быстро вышел из кабинета, оставляя за спиной взволнованный окрик начальника.
ГЛАВА 4. Отражения в высоких фамилиях
ГЛАВА 4. Отражения в высоких фамилиях
В черном небе звезды не видно.
Гибель где-то здесь, очевидно,
Но беспечна, пряна, бесстыдна
Маскарадная болтовня…
А. Ахматова
Лев Георгиевич
22 апреля 1920.
Давайте представим на секундочку, что магия – вещь, которую можно потрогать, сжать в кулаке или проткнуть указательным пальцем правой руки. В этом случае для Льва Георгиевича магия будет скользким полупрозрачным пудингом лимонного цвета, который он ненавидит с детства. А пальцем в ЭТО тыкать неприятно: прилипчивое и омерзительное нечто, словно ожившее приведение, да и руки потом оттирать замучаешься.
А если представить, что магию можно попробовать на вкус – вкус у нее для Юрьевского будет лежалой сельди с горечью перца. Невкусно?
Ну еще бы! Лев Георгиевич и сам плевался, каждый раз, как использовал свои способности.
Нет чтобы колбасой пахнуть или чёрной икрой. Хотя чёрная икра в больших количествах – та еще гадость.
А еще хуже когда ты пытаешься опросить свидетелей, а они – все дворяне высокородные, коим с тобой разговаривать не по чину. А снизошедшие ещё и врут напропалую, потому что знать, чем занимаются люди высоких фамилий, простому полицейскому не положено. Да и самому Льву Георгиевичу приходится врать, потому что Дмитрий Белозерский попросил (Мол, нельзя же порочить особу голубых кровей подробностями кровавыми), а начальник приказал (подкормленный хрустящими ассигнациями княжескими). А от собственной неправды вообще тянет проблеваться и языком по паркету поводить, чтобы стереть вкус прогнившей селёдки и перца.
Вот так начало новой недели! Ни минуты на “посчитать тараканов в углах любимого ведомства”!