Дзинь! – только осколки брызнули в стороны.
- Что ж у тебя, мальчик, такие дырявые руки, - с фальшивым сочуствием в голосе и злорадной ухмылкой на лице проворковала баба.
Валерик – за эту ночь в который уже раз глубоко вдохнул, выдохнул, унимая гнев. Но просто утереться и уйти было выше его сил.
- Что б тебе, жадная тварь, кусок в горло не лез!
Обернулся к Синичкиной.
- Извини, Вера, но эта гадина меня конкретно выбесила. Идем, отдохнем и поболтаем.
***
Еще через час, выслушав рассказ и напоив девушку чаем, Валера уложил её на диванчик в подсобке, укрыл казенным одеялом и собрался было вернуться на пост.
- Погоди, Валер, - остановила его Синичкина. – слушай, когда ты сегодня мужику из печени дробь доставал, у тебя руки прямо золотом светились. Что это было?
Глава 7
Разумеется, Вера не выспалась. Все-таки, сон на продавленном больничном диванчике это совсем не то, что на современном ортопедическом матрасе. В такие моменты прекрасно понимаешь Принцессу на горошине, да и чувствуешь себя примерно так же. Опять же, в своём красном платье, в шубке и на шпильках она ощущала себя в коридорах больницы чужеродным элементом. Но надеть ей было нечего, а перспектива в очередной раз морозить ноги совершенно не радовала.
- Я смену сдал, пойдем.
Синичкина обернулась. Валерик подошел почти неслышно, уже одетый в свой обычный китайский пуховик и откровенно страшные, но зато неубиваемые ботинки. Девушка открыла было рот, чтобы объяснить ботану своё положение, но тот не дал ей и слова сказать:
- Идем, машина ждет.
И, не давая ей времени на раздумья, подхватил под руку и потащил не к лифту, а к лестнице. Ответил на незаданный вопрос:
- Так быстрее. Да и машина с этой стороны, тебе по морозу меньше бежать.
Недалеко от служебного входа стояла сильно подержанная праворульная «Тойота». За рулем сидел тот самый хирург, которого ботан фамильярно называл Вовчиком.
- Он мне должен за сегодняшнюю ночь. Это – частичная компенсация.
Вера кивнула, это было понятно. Она даже не успела ощутить холод, за несколько секунд перескочив из тепла больницы в тепло салона иномарки. Едва закрылись дверки, как машина тут же тронулась с места.
- А куда мы едем? – спросила она Валерика минуту спустя.
Вопрос был для неё, что называется, животрепещущим. Явиться домой в таком виде было невозможно: мать начнет выпытывать, где она была, что делала, да куда вещи дела. Пересказывать же все события прошедшей ночи не было ни малейшего желания. Мало того, что не поверит, так еще и закатит нотации на целый час. Ехать за вещами тоже не хотелось. Как там знатно грохнуло, когда она убегала! Наверняка что-то ценное разбили. А теперь запросто могут свалить на неё. Мол, напакостила, и сбежала. И поди, отбейся потом! Когда речь пойдет за деньги, все так называемые подруги тут же рассосутся, словно их и не было никогда.
Эти соображения промелькнули в голове девушки за считанные мгновения. Она даже начала прикидывать, как объяснить всё это ботану и тормозу, и не сразу въехала, когда он коротко ответил:
- Ко мне.
Мысли Веры окончательно смешались. Она даже немного запаниковала: вот так, резко и безапелляционно, никто никогда за неё не решал. Даже мать не рисковала говорить с ней в таком тоне. Одно время, наслушавшись подружек на работе, пыталась. Но, нарвавшись на жесткую конфронтацию, отступилась.
Синичкина потерялась. Она не представляла, чего ждать от парня. Вроде, тормоз и ботан, весь погруженный в учебу. Но кто знает, как он себя поведет на своей территории. Ещё начнет приставать, лапать, лезть с поцелуями. И особо не отвертишься – сама ведь пришла.
Толком испугаться она не успела: машина остановилась в незнакомом дворе. Вера и не думала, что в центре города – ну, почти в центре – еще осталось такое! Старое трехэтажное здание с облупившейся штукатуркой, застарелой вонью из подвалов и деревянными ступенями лестниц.
Машина умчалась, едва лишь высадив своих пассажиров. И девушке ничего не оставалось, как следом за ботаном подниматься наверх. Ступени скрипели, свежий запах табачного дыма мешался с ароматами праздничного стола. Из-за одной двери доносилась ругань, из-за другой могучий храп. Этакая многоэтажная коммуналка.
На третьем этаже, на самом верху, она вошла в открытую перед ней деревянную, поставленную еще при СССР дверь и огляделась. Да, такого она еще не видела. И как в этом вообще можно жить? Теснотища ведь неописуемая! Правда, при этом всё чисто, аккуратно и даже имеется некоторый уют. И пахнет приятно, какими-то травами.